Eenhoorn, Paul. Отзывы на фильмы

"Порезвиться с животными вовсе не грех,
Но прослушайте предупреждение для всех:
Все зверюшки подходят для этой игры,
Только к ежику не подходи со спины.
Его острые иглы — людские враги,
Ты места свои нежные побереги,
Результат лучше не проверять на себе,
Так что ежика лучше не трогать тебе.
Оседлать» жеребца — развлеченье как сон,
Или даже слона, хоть он весит пять тонн,
Даже мышку, хотя тут и точность нужна,
Только ёжика трахнуть нельзя ни хрена.

Терри Пратчетт, «Песня про ёжика»

Впрочем, чертовски неправ был товарищ Пратчетт в своей шутливой песенке о нехитрых прелестях зоофилии, говоря о том что устроить мохнатую кражу шелкогривому россисанту то ещё немыслимое удовольствие. Во всяком случае, печальный опыт американца Кеннета Пиньяна, датированный 2 июля 2005 года, ровно утверждает совершенно обратное. В этот день сей молодой и борзый, глупый и бодрый кметь решил ради любопытства и потакания прочим основным инстинктам поиграть в повара и бабульку при непосредственном половом участии собственного племенного породистого одера. Вызвав у своего церемониймейстера ирландскую зубную боль, наш милый Кенни стал вовсю жанжарить своим нильнизитандо своего маленького пони в его навозоразбрасыватель, да так и помер.

Склонность тех или иных людей к перверсивному поведению подчас просто невозможно объяснить. Жил-был себе обычный и неприметный человечишко, дом, семья, быт, друзья — стандартный, но милый и уютный набор эдакого Джона Доу, всем довольного и решительно не привыкшего к рефлексии ввиду отсутствия соответствующих мозговых извилин. Но что-то перемкнуло или замкнуло, или демоны похоти проснулись рано, не в день его смерти, и наш усредненный обыватель вдруг понял что он какой-то не такой как все, и в плане альковном ему совсем не до романтики. Превращение обыкновенного человека в патологического извращенца не уникально, но порой отдельно взятый шокирующий своей мерзостью и нелепостью случай может стать удобрением для глубинного исследования той или иной девиации, что и случилось с печально известным витамином К.

Взяв за основу своего скандального документального фильма «Зоопарк» 2007 года сие происшествие из ряда вон, американский режиссёр Робинсон Девор не погнушался привлечь не только виновника траурного торжества, поставленного на хор породистого хозяйского коня Койота, но и близких друзей отпочившего, дабы не только реконструировать ход памятных исторических событий, но и понять, собственно, почему Кеннет сделал это, попутно распутно иллюстрируя свои философствования целомудренными кадрами всяких, разных, грязных и страстных скотоложеств. Копнув во времена римских патрициев и плебеев, средневековых рыцарей и крупноуважаемых монархов, Девор из личной, сугубо частной истории зоофилического пузочесания вывел нечто общее, хотя и слегка оправдывающее сие противозаконное деяние. Общее ввиду того, что зоофилия, любая разновидность скотоложества есть прямым следствием не фрейдистско-юнгианского набора комплексов, а того, что, приручив зверя, человек сделал его не субъектом, а объектом, направив на него свою любовь, заботу, всю свою совокупность эмоций, поступательно складывающихся, при отсутствии у этого индивидуума четких принципов, в либидо. Обычная любовь к животным начинает перерастать в сексуальную тягу, и в ход, при полном равнодушии окружающих, преимущественно старающихся не замечать некоторые поведенческие странности, потом идут и овцы, и козы (это уже даже добрая традиция — драть козу), и свиньи, и лошади.

Причём отражение зоофилии в мировой культуре, если ограниченно брать лишь кинематограф как главное социальное зеркало всех бытующих процессов, большей частью лишено осуждения этого, мягко скажем, увлекательного изврата. «Калигула» Тинто Брасса, «Свадебная ваза» Тьерри Зено, «Конь, женщина и пёс» Хисаясу Сато, «Скотоложество» Питера Скерля, «Жестокость Молины» Хорхе Молина, «Мужчина, женщина и зверь» Альберто Каваллоне, «Зверь» Валериана Боровчика — терпкий аромат мускусных сношений человека разумного и твари бессловесной витает в этих фильмах ощутимо, на осязаемом внешнем уровне, причём подан он как некая данность, а не тотальное отчуждение привычной морали. И, следуя за этой линией не столько осуждения, сколь простой и пресной констатации фактов Робинсон Девор превращает в зоопарк весь мир, ведь человек, логически рассуждая, но плюя на Библию, тоже ведь зверь, а зверь зверю, в зависимости от его местоположения в пищевой цепи, порой друг другу не враг, а брат и любовник. Воистину мир сошёл с ума, и уже некуда деться от этого кошмарного безумия — или привыкать и присоединяться, или быть фактором страха нормы, хотя бы для временной проформы.