Bazilev, Yuriy. Отзывы на фильмы без оценки

…концентрация измученного возмездия…

…успешно маскирующийся под выжившего в 90-ых криминального авторитета, местечковый плутократ Александр Григорич Верхозин (…Евгений Гришковец…), по результатам установленного за своим помощником-делопроизводителем Дмитрием (…Денис Бургазлиев…) внешнего наблюдения, выясняет факты любовной связи подчинённого со своей новой, четвёртой уже благоверной. С целью поддержания репутации и получения, собственно, удовлетворения за оскорбление чести и достоинства из заглавия картины, Верхозин устраивает со своим визави словесно-алкоголическое противоборство. Дуэльная ночь пройдёт в ресторации, специально для этого закрытой для посещения посторонними лицами. Пить спиртное решено до достижения одним из дуэлянтов непоправимо обморочного состояния. В процессе возлияния необходимо не сидеть столбом, а обсуждать заранее заготовленный на листике в клеточку список животрепещущих тем: десерты, финансы, товарищество, одинокость, дети и тому подобное. Противостояние — сугубо одностороннее. Ответчиком обозначается референт Дмитрий. Каковой в случае победы получает в качестве трофея жену Верхозина и миллион свободно конвертируемых дензнаков производства США. А при проигрыше обязан будет удалиться без всех означенных призов в принудительную ссылку прочь из населённого пункта…

…завязка сюжетная, как можно уже узреть — предельно незамысловата. Сама лента, а правильнее было бы сказать — кинематографический спектакль, по исполнению тоже. Но именно в этой, кажущейся простоте сокрыта основная глубина и сложность «Сатисфакции». Современный массовый и популярный кинематограф приучил зрителя к тому, что почти всегда в нарративе присутствует один или несколько основных героев. Которые так же почти всегда либо вступают в неравную битву с внешними силами, или же исповедуют и сражаются за довольно чётко очерченные морали и идеи. Здесь же бизнесмен и его младший подельник в кадре выглядят до сочувствия несчастными, вымотанными внутренними противоречиями, эмоциональными ударами судьбы и профессиональным выгоранием. Полтора часа кряду метафорические друзья-оппоненты сыплют друг в друга монологами уровня только что не пера Достоевского. Они последовательно и попеременно бранятся, мирятся, пьют, плачут и смеются. То бишь борьба-то, в принципе, в наличии, да ещё и какая. Вот только не меж дуэлянтами, а у каждого супротив себя. К занавесу Саша с Димой один за другим совершают аллегоричное душевно-психологическое самоубийство. Даже, скорее, ритуальное японо-самурайское харакири. И вот к подобному — оказаться не только без чётко выраженного ответа, а и без всякого внятного вопроса — современный вымуштрованный и прикормленный зритель совсем практически не приучен, да и не готов…

…сценами со сбитой собачкой, побитием строительного подрядчика и покупкой дорогостоящих ювелирных изделий театрал Гришковец резкими и крупными штрихами задаёт для своего персонажа превосходящую степень важности, значимости и высочайшего социального положения в местной урбанистическо-сословной общественной иерархии. Да, он здесь настоящая «супер-альфа»; всё тесное местечковое мироздание вращается исключительно вокруг него. Он отлично знает и почти предвидит реакции как своего помощника, так и всей прочей «челяди», встречающейся у него, барина, на пути. И когда возникает репутационная неувязка с означенным любовным приключением, он начинает в открытую, по-гусарски забавляться…

…в элитном заведении общественного питания Александр Верхозин представляется зрителю средневековым алхимиком, смешивающим реагенты, для простецкой забавы — поглядеть, что получится. По сути, он делает в миниатюре то, чем занимался всю свою жизнь — создаёт из окружающей его действительности и людей безупречно выполняющего приказы бесстрастного голема. Идеально функционирующего бездушного конструкта. Его жизнь, дом, семья, дети, бизнес, подчинённые — просто напросто огромная, образцово и правильно отлаженная система. Верхозин привык принуждать, заставлять и подчинять. Посему и система жизни у него работает по тем же самым принципам. Но самое неприятное то, что она, эта система, уже давно независима от желаний своего демиурга. Она существует совсем не ради того, чтобы дарить своему создателю любовь любимой, радость родных детей и остальные жизненные счастливости, нет. Теперь эта демоническая конструкция цикл за циклом приносит с собой лишь отвергнутость, нелюбимость, одинокость и кромешную пустоту. Жизнь вне этой изуродованной, испорченной, порочной и разлагающейся синергии апатии и бессилия идёт, тем временем, своим чередом. И герой Гришковца это и видит, и осознаёт решительно и наверняка. Вот и топит он свои горести и проклятия хотя бы и на дне питейного стакана. Без особого и видимого, впрочем, успеха. И именно в этом, постоянном процессе самобичевания и есть его, Верхозина, окончательная сатисфакция…