Voronov, Vsevolod. Отзывы на фильмы

…умная, конгениальная и, очевидно, не выдуманная история об иррациональности страстей человеческих…

…интеллигентная и эффектная девушка в привлекательной неопределённости между лишь немногим больше тридцати, но уж точно и наверняка явно меньше сорока по имени Марина трудится в расплывчатом учреждении муниципально-государственной ювенальной специализации. Проще говоря, является инспектором по делам детей, семьи и тому подобного. В один из ничем не примечательных дней, Марина встречается для совместного, гхм, адюльтера с супругом одной из своих подруг, и по совместительству — действующим коллегой уже собственного благоверного. Встреча происходит на явочной квартире и по истечении всех положенных по случаю прелюдий, соитий и ласк, партнёр предлагает героине добираться домой самостоятельно, дабы не компрометировать друг друга ещё плотнее. Городская окраина, словно обширное и мистическое живое существо из творений не то Диккенса, не то Лавкрафта, поглощает Марину целиком и окунает её в сумрачную вереницу жутковатых передряг. Начинаясь с неприятной, но довольно банальной затяжки на колготках и сломанного каблучка, продолжаясь украденной сумочкой, деньгами, телефоном и документами, этот растянутый в полновесную чёртову дюжину часов кошмарный момент завершится всамделишным сектантским ритуальным шабашем под чернильным покровом ночи. Марину изнасилует орава настоящих, вышедших не изнутри бульварных газетёнок, но явившихся из адского горнила местной преисподней «оборотней в погонах». Наряд патрульной полиции устроит себе «женский день», а разбитая вдребезги и вывороченная наизнанку девушка, приняв сочащийся слезами безысходности душ и мрачно глядя после этого на своё отражение в зеркале, хладнокровно и рассудительно составит план неотвратимой и жестокой мести…

…то, что произойдёт в художественной картине «Портрет в сумерках», снятой на два фотоаппарата за рекордно ничтожные двадцать тысяч американских долларов двумя девушками — режиссёром Ангелиной Никоновой и сценаристом, продюсером и актрисой главной роли Ольгой Дыховичной — за привычной кружкой обессахаренной пепси-колы и ведром прокарамеленного поп-корна смотреть не получится в принципе. Лента притягательно-отталкивающая, в принципе и решительно не настроенная на своё просмотровое прерывание. В лучших традициях кэрроловского нарратива про Алису, благополучная в сущности и беспроблемная по совокупности красивая девочка Марина проваливается из скучной и оттого немножко тягостной комфортной бытности среднего звена в инфернальное запределье. В мрачную, тяжёлую и хмуро безнадёжную урбанистическую эко-систему. На улицы беснующихся красноглазых гопников-упырей, вурдалаков в милицейских трупно-синих робах, разбитых фонарей и непрерывающейся с первыми петухами и всходом солнца демонической вакханалией. Эта среда для персонажа Дыховичной — максимально враждебна, и потому завлекающе, фатально привлекательна…

…как закономерный результат, Марина, зависнув в междумирье, где с одной стороны всё глянцевое, лощёное, счастливое и лицемерное, а с противоположной — свирепое, занозистое и предельно бескомпромиссно-опасное, не находит другого пути, иначе как примирение и сожительство с собственными страхами. Вот уже она покупает у спившегося до омерзения бывшего интеллигента зеркальную мыльницу фотоаппарата «…с функцией портрета в сумерках…». А где-то рядом — задыхаясь от страсти, жарко и самозабвенно целует собственного насильника, упрямо повторяя раз за разом признание к нему же в любви. Грубый надзиратель за правопорядком не знает, как на это реагировать и что полагается обычно отвечать. Он по-простецки и без особой злобы отвешивает Марине полновесную молодецкую оплеуху в нежную девичью скулу, чтобы с удивлением услышать не грохот падения партнёрши с кухонной табуретки на твёрдый паркет, но упрямое повторение трёх простых и мощных, словно ружейные выстрелы, слов: «Я. Тебя. Люблю!»…

…дискомфорт и боль служат «Портрету в сумерках» операционным инвентарём, провоцируя зрителя в рамках собственной головы из предоставленного Никоновой и Дыховчиной конструктора собрать (…или же провалить сборку, тут уж как повезёт…) лично для себя либо тёмную и печальную вариацию на тему Красавицы и Чудовища с ярко выраженным «стокгольмским синдромом», или галлюциногенный кислотно-героиновый приход Алисы в Зазеркалье, сочащийся фрейдистскими акварельными пятнами с расплывчатыми интерпретациями христианских заповедей внутри. А настоящая, неподдельная женская страсть, переменчивая и временами не понятная даже самой женщине, заставляющая порой свою обладательницу ставить всю собственную бытность в одночасье с ног на голову, добавляет так необходимой жанровости этой стремительной и обнажённой, подобной во всём живому и оголённому нерву, остросюжетной эротической драме о приступах жаркой страсти и превратностях внезапной любви…