Отзывы на фильмы Дмитрия Калинина

…всепобеждающий эликсир романтичного упоения против всех чёрных мыслей и тяжких дней…

…сюжетная вязь пятичасового телевизионно-художественного действа «Гардемарины, вперёд!» режиссёрши Светланы Дружининой в текстовом пересказе весьма и по большей части совокупных примет проявляется горячечной и едва ли не, простите, ошпаренной пантомимой. Судите сами. На экране — 1743-ий. В стольной и первопрестольной Школе математических и навигацких наук Пушкарского приказа изнывают от научных курсов трое юных гардемаринов. Измождённый непрекращающейся мнимой влюблённостью склонный к щадящим травести-приступам театральный актёр Алексей Корсак (…Дмитрий Харатьян…); одномоментно неистово бравый и сумрачно малахольный Александр Белов (…Сергей Жигунов…) и незаконнорожденный великокняжеский отпрыск Никита Оленев (…Владимир Шевельков…). Недостаток ученического, военно-морского кадетского рвения отроки усиленно восполняют задорным кутежом и волочением. Но вскоре из общей дремотной беззаботности троицу вырывают запутанные и сложносочинённые события попытки свержения законной императрицы Елизаветы Петровны и её оперативной подмены малолетним цесаревичем Иоанном Антоновичем…

…среди всего этого безудержного веселья, государственным переворотом именующегося, когда напропалую всех и каждого вокруг в чём-то подозревают, допрошенных арестовывают, а задержанных — опрашивают, присутствует ещё и глубокой вложенности многогранная интрига с воровством архиважных документов и компрометирующей личной переписки имперского канцлера по вопросам иностранных дел Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (…Евгений Евстигнеев…). Выкравший бумаги французский шпион-шевалье Де Брильи (…Михаил Боярский…) умудрился ко всему прочему похитить и вельможную красавицу Анастасию Ягужинскую (…Татьяна Лютаева…). Троица случайно проходивших мимо всего означенного кутерьмового безобразия упоминавшихся заглавного калибра гардемаринов закономерно и порывисто решает вмешаться в этот политический винегрет с целью разобраться как следует и наказать вестимо кого. Что и проделывает с ожидаемым успехом на протяжении всех четырёх серий с помощью острых колюще-режущих табельных сабель, весёлых и разухабистых песен и постоянных в дамские гардеробы переодеваний…

…«Гардемаринам» необычайно повезло с младшим актёрским составом. С «Д’Артаньяном» Боярским, импозантным агентом Тайной канцелярии Абдуловым, директором Навигацкой школы Фарадой и прочими мэтрами всё предельно ясно с самой положительной коннотацией этого предикативного наречия ещё даже и до просмотра. А вот искренность юных воплотителей заглавных персонажей, в большинстве эпизодов упорно сохраняющих чистосердие, даже наивность, а порой и некоторую умильно-трогательную «неумелость», оказываются вдруг так хороши на фоне общего маститого премьерства, что это единство противоположностей и бесконечное противоборство контрастов буквально начинает нести на себе всю без остатка стилистическую совокупность ленты Дружининой. Эта ненаигранная, живая, но лёгкая и прозрачная несуразность молодых лицедеев придаёт «Гардемаринам…» ту необходимую подлинность и некую чувственную реальность романтического начала, которой добиться зачастую невероятно трудно, а порой — так и вовсе никак по заказу нельзя…

…и сквозь вихрастую круговерть искромётных поединков, залихватских погонь, галантных романтических сцен и поэтики счастливых совпадений; через все хитросплетения сюжета, временами попросту отличные, а порой замечательно неуклюжие; следуя до всякой буквы и каждой эпизодической сцены духу знаменитых французских текстов-первоисточников за авторством Александра-нашего-Дюма; касаясь непринуждённо всех вольных и невольных нарочито водевильных сцен — основной мерой достоинства и ценности «Гардемаринов…» предстаёт точность выражения потребности всякого вневременного Сегодня в истинной, истовой и настоящей романтике. Нужды и необходимости в романтических героях, чувственных порывах и поступках вопреки всему и наперекор всем. Жажды в повседневных подвигах, совершаемых только лишь для подтверждения взаимных чувств и во славу ответной любви. И это ли не свершилось за века и тысячелетия наилучшим из стремлений для всех и каждого, независимо от сословий, возрастов, статусов и нравов?..

…социально и фантастически, трогательно, поучительно и безгранично откровенно…

…на экране в полный рост разворачивается высокохудожественная, сложносочинённая, серо-пасторальная и трудно отождествляемая в личностных эмоциональных измерениях эпоха излома восьмидесятых — начала девяностых. В недрах столичной свалки самообразовалась артель нищих и бездомных предводительствуемая бывшим партийным аппаратчиком, диссидентом и завсегдатаем исправительно-трудовых лагерей Дмитрием Логиновым по прозвищу «Президент» (…Валентин Гафт…). Прочее народонаселение и периодические посетители не менее колоритны и запоминаемы. Есть здесь, допустим, защитивший диссертацию еврей-скрипач Соломон (…Роман Карцев…) и прихвативший с собой на свалку древний паровоз безымянный машинист (…Александр Пашутин…). Присутствует, например, отставной участник советско-японской кампании в полковничьей папахе Семён Ефремыч Бакурин (…Леонид Броневой…) и художница-попрошайка Фима (…Лия Ахеджакова…), спасшая от голода и недоедания потерявшую память «Катю Иванову» (…Ольга Волкова…). Каковую, в свою очередь, старший сын (…Сергей Арцыбашев…) отправил в один конец к младшему, который уже пребывая в остром алкоголическом токсикозе незамедлительно в день приезда последовательно избил её, отнял в пользу сожительницы пальто и выбросил родительницу на улицу. А кроме того, имеется ещё в наличии прекраснодушно-бездомный сторож-пианист и лагерный композитор Фёдор Степанович (…Олег Басилашвили…), до беспамятства и с первого взора влюбившийся в меркантильную псевдо-ПТУшницу. Ну, и в качестве финального поселенческого ситуатива — сторожевой пёс волкодавистой наружности по кличке Лаврентий Павлович с понятно куда адресованным нарицательным оммажем…

…социально-фарсовая трагикомедия с элементами драматической фантасмагории «Небеса обетованные» Эльдара Рязанова уже с первых кадров создаёт ту самую привычную и неизмеримо ценную, удивительную и неповторимую рязановскую тёплую и солнечную, вопреки и наперекор отображаемому внутри картины времени года, атмосферу. Приносящую с собой калейдоскоп переполняющих друг друга слоёв и смыслов, равно и одинаково подходящих как для лёгкого и не обязывающего ни к чему просмотра, так и для вдумчивого критического разбора на составные производные и итоговые составляющие. Лента совсем не настолько мрачная, как того хочется автору и может показаться глядя на все эти демонстрируемые уже в заглавии хронометража уныло стылые, нарочито убогие, выпукло декадентские и морозно суровые декорации пристанища нищих. Здесь вдоволь честной необидной иронии, ненавязчивого простоватого юмора и меткой беззлобной сатиры. Отдельными моментами происходящее по-детски сумасбродно, иными местами — пронизывающе до боли в груди рутинно и повседневно. Но всегда и в каждом отдельно взятом кадре — бесконечно сопереживающе трогательно и по-настоящему умно, добродушно и душевно…

…в сущности, «Небеса…» — букет душещипательно восхитительных, немного гротескных, удивительно трогательных, разноцветно забавных, и по-комичному трагичных маленьких историй обыкновенных людских судеб. Кто-то здесь пошёл против системы и вовремя не остановился, а кому-то просто регулярно не везло. У кого-то оказались равнодушно-зловредные домочадцы-эксплуататоры, а за кем-то так и не прибыл инопланетный межзвёздный корабль, пробиваясь сквозь хлопья сказочно-голубого снегопада. Однако же Рязанову как, впрочем, и всегда удаётся даже на такой, остро-социальной пронзительной ноте не сорваться в бесчеловечное морализаторство и легкомысленно-обвиняющую недальновидность. Нарративное полотно составляется невероятно гармонично и со вседержащей главной мыслию о том, что внутренние и искренние человеческие чувства всегда выше негативного, эгоистичного наполнения и уж тем более — сугубо идеологических государственно-общественных надстроек. Кроме того, картина Рязанова, как бы это не казалось на не внимательный и поверхностный взгляд, вовсе не усыпляет обнадеживающими гарантиями невозбранно-заслуженного воздаяния, совсем и полностью наоборот. «Небеса обетованные» — не крик и возглас, но размеренный и милосердный манифест, лишённый даже намёка на непременную обязательность субъективного оценочного впечателения…

…«Небеса…» у Рязанова образца 1991-ого вышли заключительной, неспешной, нежной и полной светлой ностальгической грусти главой-эпилогом советского кинематографа вообще и персонального творчества Эльдара Александровича, как самодостаточного мастера и бесспорного обладателя неизбывного философско-визионерского таланта в частности. Это светлая и ласковая история о доброте и взаимопонимании. Рассказ о смешном и грустном, печальном и удивительном. Да, временами чрезвычайно сложно переключаться меж неожиданно сменяющими раз за разом друг друга настроенческими регистрами. Вот и получается тут скопом и смех сквозь слёзы, и радостная грусть, и тоскливое восхищение, и жизнерадостно-светлая печаль. Нарративные проходы со смешного на серьёзное и с беспечной легкомысленности на глубокий философский цинизм подчас сбивают стройный и скомпонованный внутренний ритм ленты. Но ведь и дорога к личным, собственным, овеянным грёзами «…небесам обетованным…» для каждого всегда проходит сквозь метафорические тернии и реальные преграды. Нужно лишь верить и, подобно рязановским героям, освободиться вовремя от всего нелепого груза, мучительно и постоянно тянущего вниз. Ведь никогда нет никакой окончательности в том, что мы оказались там, где оказались теперь уже раз и навсегда. Мечта остаётся мечтой лишь до того момента, когда в её реальность отказываешься верить. Потому как нет ничего настолько невыполнимого, чего хотя бы раз уже когда-то и с кем-то не случалось. И однажды оно обязательно случится. Иначе попросту не может, никогда не могло и впредь не станет быть…