Kushnarenko, Sergei. Отзывы на фильмы c положительными оценками

КОКТЕБЕЛЬ. Если проблема - ты сам, то вряд ли её решение находится в Коктебеле.
Первый затяжной план – дренажная труба под шоссе. Туман, рассвет, высокий бурьян, овчарка. Ничего не напоминает? Правильно, Сталкер. Значит, нас ожидает некое таинственное путешествие (символы: дорога в начале дня), цель которого, как минимум, экзистенциальная коррекция, а лучше – смысл жизни (туман – символ и актуальной неопределённости, и не ясной перспективы, смутной цели пути). Темная труба под шоссе – символ тесноты и тьмы насущного бытия, толкающих героя к бегству от гнетущей реальности.
Эпизод в товарном вагоне с экскурсией за яблоками. Какие чувства у вас вызывает папаша малолетки, оставляющий своего пацана в притормозившем на полустанке поезде ради сомнительной необходимости набрать придорожных яблок? К тому же этот промысловик сказочно недальновиден, ему недостает обыкновенной житейской смекалки предусмотреть, что для предполагаемой добычи потребуется тара. В результате экспедиция чуть не кончилась катастрофой, большая часть добытых яблок потеряна при спешной ретираде, пацан выбросил из товарняка папашин рюкзак, видя, что тот не успевает, и желая ему помочь, а недотёпа успел-таки уцепиться за последнюю возможность и доставил сыну червивые плоды с древа познания (ценой бодрящего стресса и пожертвованного собственной глупости рюкзака). Так что вы испытали, созерцая это убогое приключение? Я – раздражение, жаждущее немедленно совершить показательную экзекуцию над неадекватным родителем.
Выводы. Темное и тесное существование, от которого бежит наш «герой» имеет место быть не вовне, но внутри него. Значит, бетонную трубу, в которой он сидел, наш беглец отнюдь не оставил там, где он в неё попал, но поволок с собой, в свой демарш свободы.
По жизни знаю, что недотёпы – обыкновенно очень душевные люди, и умные, кстати, в своём роде, но совместный с ними быт – это нечто непереносимое. А уж если недотёпа злобный, упрямый и глупый, то даже и не знаю, кто обладает достаточным мужеством, чтобы взять у мамаши этой Божьей кары её личный крест? И, однако, всегда находится русская баба, по непостижимой причине принимающая на себя это вольное ярмо.
* * *
Кинематограф – знаковая система, позволяющая не просто сказать, передать мысль через слово и образ, но и способная стать носителем для передачи состояния. Однако технические возможности этого рода искусства (как и любого другого) не самоцель, а всего лишь средство личной коммуникации. Личность Автора с каждым Зрителем вступает в личное общение, специфически определяемое его (этого общения) целью. Или не вступает вовсе. Зритель должен понимать язык Автора, и это работа для Двоих. Говорящий обращается к Лицу или к аудитории, состоящей из Лиц. Станет ли кто в здравом уме вещать о своем самом сокровенном, самом главном, самом наболевшем на русском языке, стоя посреди Площади Тань Ань Мэнь? Можно, конечно, рискнуть, но, боюсь, китайская аудитория сподобится воспринять только эмоцию, да и то вряд ли адекватно. Либо оратор должен выучить язык слушателей, либо последним следует потрудиться в изучении родного языка ритора, или необходим посредник.
Самовыражение без Другого (без реципиента), без обратной связи вырождается в мастурбацию, в пустое сотрясение воздухов. Посредником может стать благорасположенный грамотный рецензент или критик. Неправда, что если произведение само себя не раскрывает, то это слабость и некомпетентность его создателя. Сказанному на метаязыке или на языке символов – для адекватного восприятия смыслов речения субъектом языка обыденного – требуется некий редуктор, адаптирующий информационно-эмоциональную эссенцию в доступную для усвоения профанами форму (профан здесь наименование не несущее уничижительных смыслов, но отражающее объективную ситуацию коммуникативной иерархии).
Идеалом коммуникации является Слово Божие, ибо Им Говорящий со всеми обращается к каждому лично, не просто всевая мысленное семя в персональный интеллект, но врастая Словом в каждую ипостасную экзистенцию.
* * *
Ещё одна апелляция к Тарковскому, на сей раз к Рублёву: мальчик умеет видеть землю с высоты. Ещё он способен видеть себя со стороны, как бы глазами Присутствующего. Это можно трактовать как чистоту детской души, ещё не утратившей своей связи с Ангелом-Хранителем, ведь именно это должно символизировать созерцание земной действительности с Неба.
Итак, мы схватываем слова, взятые из словаря Андрея Арсеньевича, нам говорят что-то фразами, коррелирующими с языковой парадигмой Гения. Но пока не понятно, что именно. Пока только смутные ассоциации или явные аллюзии.
Но вот дело дошло до запоя, и мы вывернули на широкий тракт родной действительности. Далее всё должно стремительно скатиться к возлюбленнейшему абсурду. Герой начинает напоминать персонаж Ольги Дыховичной Марину («Портрет в сумерках»), которая действует по принципу «Всякое дело следует доводить до конца», а потому, ступив по неосторожности в собачье дерьмо на тротуаре, надлежит немедленно найти выгребную яму и окунуться в неё с головой, ибо того требует вышеозначенное кредо.
Вот и наш недотёпа, согласившись по малодушию на рюмку «для сугрева», в бодром темпе доводит себя до кондиции и срывается в «пике». Далее абсурд переходит в решительное наступление. Хозяин дома, где папаша с сыном кантуются на трудном пути в Коктебель, ловит «белку» и палит в собутыльника из дробовика. И что делает в такой ситуации «здравомыслящий» герой? Правильно, сломя голову бежит, истекая кровью, в дремучий лес. Увлекая за собой своего малолетку (видимо, уверен в его навигаторской суперсиле).
* * *
Не могу не вспомнить эпизод из своей походной жизни. В начале 90-х пошёл я на майские с другом и того же возраста, что и у недотёпы, сыном на Лух. Прекрасные места в Ивановской области, куда юные художники (или их наставники) любят выезжать на пленэр. Лух прошли без эксцессов, встали на высоком берегу Клязьмы ниже села Перово. Вечер, обычные походные радости с умеренным возлиянием. После ужина друг улёгся и сразу же оглушительно захрапел, а мы с сыном Павлом задержались у костра, продлевая вечер и недоумевая, как мы будем спать под такую канонаду. И вдруг из леса, а было уже за полночь, со стороны реки вниз по течению, выходит малец лет 12-ти – мокрый, продрогший, испуганный – и кидается к нам со слезами и причитаниями: Спасите папу! Моего парня аж затрясло, да меня и самого ознобом ледяным окатило. А перед тем за час примерно, мы слышали крики на реке, которые постепенно отдалялись, явно спускаясь вместе с кричавшими по течению. И тут нам малец поведал, что перекрикивались они с отцом. Батя на раскладном озёрном «корыте» решил проверить ночью сети на той стороне. Явно чужие. А там тальник подтопило, кусты прямо из воды торчат, и течение несёт со скоростью электрички. И при таких обстоятельствах местный недотёпа решил шариться ночью на лодке размером с детскую ванночку по рыбачьим мрежам. Кинуло его на кусты, те спружинили, и бац, оверкиль в ледяную воду. Орёт незадачливый рыбак сынишке мол, погибаю. А что малому делать? В село бежать за помощью? Так ведь у них с батей криминал, татьба, вряд ли односельчане одобрят хищение ихней рыбы и обращение к ним же с воплем SOS. Ну, этот сын своего отца ничего лучше не придумал, как кинуться в реку и плыть на спасение папани. А там в разлив, пожалуй, не менее полукилометра (ну, саженей 300 точно), ночь, жуткое течение и вода – талая. Он и до середины не доплыл, его унесло фиг знает куда, за поворот, и прибило к берегу. Потом он бежал обратно и вырулил на наш костёр. Ужас. Малец говорит, у вас байдарка, помогите. А мы и днём-то насилу причалили. Я как представил себе, что в темноте на глинистом обрыве байду в стремнину спускаю, у меня ноги ватными стали. Друг проснулся, вылез из палатки, и тоже в растерянности замер (танковым взводом командовал, а тут, говорит, будто смерть на плечо руку положила, помогать надо, а как – неведомо) – он-то вообще «чайник», впервые в водный поход выбрался. Я собрался с духом, говорю парню, нет, брат, на воду мы спускаться не будем. А отведу-ка я тебя в село, - ты же местный? – и там бей в набат, проси селян, у них лодки серьёзные, пусть спасают земляка. Сказано – сделано. Чудом провёл его в чёрной темноте через овраг с ручьём (засветло приметил там гать из жердей), косогорами, буераками до села, да там с ним и распрощался. Вернувшись к костру, сидел со своей дружиной и слушал, как на реке гремят уключинами и перекликаются с далёким, слабеющим голосом. Прошло около часу, шумы вернулись обратно на нашу сторону, и всё стихло. Нас тоже отпустило, перестало трясти. Но мы с сыном тщетно пытались поспать остаток ночи под возобновившуюся канонаду друга Вовы.
* * *
Умный и злой – это плохо, это безнравственно. Но почему альтернативой такому сочетанию должно быть единство добра и глупости? Живя и работая в разных монастырях, я изрядно насмотрелся в 90-х и в начале 2000-х на таких прибитых жизнью и собственной глупостью недотёп. IQ тут вообще никакого значения не имеет, как и в случае нашего бедолаги. Пожалуй даже наоборот, усугубляет его вину за свою собственную исковерканную судьбу и разрушительное влияние на жизнь ближних. Некоторые из встреченных мной умников как-то выплывали из затянувшего их гибельного водоворота бессмысленных поступков и действий, одни благодаря, другие – несмотря на свою интеллектуальную одарённость, но то же самое случалось и с теми, чьи способности не позволяли им подняться по «карьерной лестнице» выше уровня сантехника или разнорабочего. Так что ум тут не причём, проблема скорее в ущербной воле и нравственном фундаменте, заложенном воспитанием наперекосяк. Один мой приятель имеет три класса образования и девять пальцев на двух руках, но таких цепких, что он выживает в любой ситуации, давным-давно не имея собственной крыши над головой. А искушения и соблазны зелёного змия ему по барабану. Поэтому страдающим недотёпам я либо симпатизировал, либо нет, помогал по возможности и необходимости, но никогда не сочувствовал их длинным сопливым «историям», которые от частого повторения превращались в трагические театральные монологи, призванные разжалобить слушателя и ничуть не способствующие мотивировать рассказчика на какое-либо положительное действие, которое могло бы остановить его падение в бездну. Вот и тётенька Доктор, то ли интуитивно, то ли имея опыт общения с такого рода братией, оборвала патетическую декламацию своего нечаянного «русского пациента», привычным движением воткнув иглу шприца в его многострадальный зад.
Есть маленький фрагмент, смысл которого мне не ясен. Когда Пациент после укола заснул, камера двигается по предметам интерьера, слегка задерживаясь на каждом: расчёска, пластиковая салфеточка, фотографии, картинка, медицинские книги… Обстановка свидетельствует о чистоплотном хозяине с непритязательным мещанским вкусом. Очень сильно смахивает на цитату из фильма «Они сражались за Родину» Бондарчука. Только там подобный фрагмент служил ключом для прочтения главной идеи фильма (был ключевым для сюжета): режиссёр через воспоминания солдат, готовящихся к смертельному бою, показал, что реально составляет для каждого из них содержание понятия РОДИНА (хотя бы и вереница фарфоровых слоников на комоде). А здесь ружьё не выстрелило (или я не расслышал).
Ещё один символ: мальчик пробирается через стадо баранов, per aspera, так сказать, ad astra. Только вот нет предпосылок надеяться, что лет через десять он не увеличит поголовья этого стада ещё на одну. То, что он смышленый, ещё не гарантирует ему «высокого полёта», не удержался же на «восходящих потоках» его папаша, который так любит порассуждать о крыльях, планерах и альбатросах.
Резюме? Нет у меня никакого резюме. Хотелось бы сказать:
Русская душа – она
Питается гаснущим светом и растёт
Из последнего зерна*,
Но как-то язык не поворачивается и рука не поднимается венчать огородное пугало новеньким красивым картузом.
Впрочем, может быть, так: Нет цели – нет смысла. Эпоха падения империи, всеобщего смятения умов и опустошения души. Озлобление. Дьявол, выглянувший из детской души (так же, помнится, преобразился в демона Бильбо, когда Фродо напомнил ему о кольце), вряд ли может служить символом надежды на изменения к лучшему.
Эпилог. Династия недотёп ждет у моря погоды.
Вернёмся к началу. Оно предвещало духовное путешествие, сродни походу Учёного и Писателя под водительством Проводника (Сталкера), обретшего своего Бога, а значит и душевное успокоение в Зоне исполнения сокровенных желаний. Какие проблемы решали герои советского периода поиска Истины средствами кинематографа? Один спасал планету от непредвиденных последствий Научно-Технического Прогресса, другой был озабочен поисками собственной идентичности, утраченной в процессе стяжания писательской славы на поприще художественного творчества. Первые кадры фильма вселили в мою наивную душу надежды на нечто подобное. Увы, Желтая Дорога в Изумрудный Коктебель пролегала по мрачным дебрям и унылым закоулкам необъятных просторов нашей отчизны и «загадочных» душ её обитателей. Наш недопырок из породы тех пассажиров, которые не мучаются вечными неразрешимыми вопросами, тайнами бытия и сокровенными смыслами собственного существования. Им правят его собственные сиюминутные страсти и желания. А когда они пережуют и перемолотят такую душу в шлак, то получившаяся масса вдруг кидается в последнем порыве надежды на спасение к своей сестре в Коктебель, в огород за бузиной или в Киев к дядьке. Но даже и такой вояж бывает для них неразрешимой задачей, потому что лежащие при пути соблазны весьма удобно сбивают их с толку и легко отвлекают от намеченной цели. Для путешествующего недотёпы таким соблазном стали ласковые сети приветливой медички, и даже гневные протесты (с использованием «паралексики») сына не убедили его продолжить предпринятый поход.
В финале Сталкера герои находят решение поставленных перед собой задач, если и не такое, которого искали, то всяко единственно возможное, а посему и лучшее для каждого из них. Герой нашего времени явно измельчал. И даже то, что он оторвался от уютной подмышки любвеобильной врачихи и последовал за покинувшим его аморфное общество сыном, уже воспринимается как нравственное достижение. Однако абсурд остается абсурдом. Глобальная цель папаши – уцепиться за подходящую соломину, а его упрямый отпрыск избрал своим фетишем памятник планеристам. Впрочем, даже столь незамысловатой мечте не суждено сбыться. Беспризорный памятник стал жертвой хозяйственных вандалов, утилизировавших все его мало-мальски пригодные для вторичного использования части. От символа свободного полёта в восходящих воздушных потоках остался лишь бетонный столб с причудливо изогнутой арматурой, скорбно простирающей ввысь ржавые прутья. Апофеоз эпохи – оскорбительно торчащий над морскими просторами фаллический Finger. И стоящий перед ним растерянный подросток, не имеющий достойной цели, не обременённый нравственным императивом и не озабоченный поиском смысла.
*) Мысль не моя, моя только «геометрия».
P.S. Chick Corea (Чик Кориа) своими клацающими клавишами безнадёги не убавил, хотя, конечно, в отличие от «всех оттенков унылого», воспроизведённых в фильме, печаль его светла.
P.P.S. Длинный период о коммуникации, повисший с открытым ртом в середине текста, имел целью сказать, что усложнённый язык бывает надобен для уплотнения сюжета с многослойной проблематикой и мудрёной концепцией. А если философские проблемы остаются за пределами авторских экспериментов, то формальные рюши, отсылающие к работам мыслящих коллег мало уместны, лукаво вводя почтенную публику в заблуждение и пробуждая в ней необоснованные ожидания.