Отзывы на фильмы Джонатана Хардена

Огромный флот идет по океану, корабли сопровождения, авианосец, парочка самолетов парит над ними. Вдруг откуда не возьмись появляется моторная лодка. Эту моторную лодку успевают заметить только когда она практически вплотную подплывает к авианосцу. В моторной лодке сидит один человек, который выходит на связь с адмиралом. Начинает его передразнивать и тупо шутить. А потом вдруг выхватывает пистолет и меткими выстрелами сбивает все орудия корабля. Весь флот ничего сделать ему не может - он слишком близко к кораблю, все паникуют и ругаются друг с другом. А потом откуда-то появляются баржи, груженные тортами. Их тоже никто не заметил. Правда баржам везет меньше - все кроме одной оказываются уничтоженными. Но та последняя баржа подходит к флагману и меткими выстрелами закидывает его тортами по самую макушку. Авианосец выведен из строя.

Идиотия? Да, и именно с чего-то подобного начинается продолжение знаменитой саги. Это настолько идиотское начало, что хочется отбить себе ладонь о лицо. Все эти попытки пошутить сразу же после начала фильма. Это идиотские диалоги по радио, словно сошедшие со страниц сценария какой-нибудь стандартной комедии – настолько же чужеродны, как клоуны на поле боя. Истребитель, который умудряется в одиночку уничтожить большую часть защиты огромного корабля. Бомбы, которые в невесомости падают вниз. И все это сразу задает дух всего фильма. Дух полной и непоправимой деградации серии.

Вообще, на мой взгляд, стоило остановиться на самых первых трех фильмах. История была закончена, доведена до финала и больше ничего ей не требовалась. Но, метафора о курице и золотых яйцах, не позволила Диснею остановиться. Конвейер запустили. И сделали это откровенно наплевав на все, что происходило и чем славилась классическая трилогии. Вместо этого они упрощают все сюжеты, ориентируются в первую очередь на маркетинговые исследования. Они добавляют в фильмы все то, что нравится массовому зрителю. Ведь именно с них они будут получать деньги, а не с почитателей тех самых «Звездных Воин», которые были сняты чуть ли не на голом энтузиазме, наплевав на каноны и именно так, как хотел Лукас. Но «благодаря» этому фильм разваливается на куски. Большинство сюжетных линии здесь совершенно не нужно. Например, линия поиска хакера. Зачем нам показывали этот цветок? Почему с ним надо говорить лично? Откуда у крутого хакера отмычка от тюрьмы?

Ну да это ладно - это еще можно было бы пережить. Но вот уменьшение масштабов конфликта - это же полный и непоправимый провал. Фиаско. Представьте себе далекую-далекую галактику. Миллиарды звезды, триллионы планет. И всего несколько сотен повстанцев, которые вроде как типа последние. Как? Откуда? Что это за Первый орден, который вдруг внезапно появился в этой Галактике владеет такими флотами и армиями? Нам говорят, что самый прибыльный бизнес во всей галактике - это продавать первому ордену оружие. То есть - это что-то необычайно богатое и влиятельное. И это необычайно богатое и влиятельное, охотится за сотней человек? Чтобы вы там не говорили, но в классической трилогии Лукас умело скрывал масштаб. Да во время просмотра зрители даже не особо задумывались об этом. Герои перелетали с одной планеты на другую, бросали какие-то названия, вспоминали операции. Все это говорило о том, что кроме героев есть кто-то еще. Где-то там, за пределами сюжета тоже происходит что-то важное. А здесь, все сосредоточено возле одной планеты. Да это же просто смешно. Больше всего фильм напоминает попытку придать эпичность битве за игрушечный самосвальчик в песочнице ясельной группы.

А то, как вольно здесь распоряжаются героями? Из Люка Скайуокера, который был готов разглядеть частицу добра в своем отце и не побоявшемуся пожертвовать жизнью ради своей идеи, сделали робота, готового убить сына своих друзей, только из-за подозрений. Из призрака Йоды делают вундервафлю, способную повелевать молниями. Что это? Зачем это? Нет ответа.

Фильм неоднократно говорит нам, что мол - старое надо отбросить, сейчас новые времена и новые законы. Людям надо новое. Но в этом новом нет ничего такого, во что можно было поверить. В этих новых фильмах все может быть и выверено по маркетинговым исследованиям. Все сделано так, чтобы понравиться большинству зрителей. Милые порги для любителей «мимими», старые персонажи для гиков, куча совершенно бесполезных героев, для того, чтобы потом можно было продавать их фигурки, различные приспособления, для того, чтобы потом их тоже можно было продавать как мерч. Но вот нет в этом фильме... нет, не души, не буду опускаться до этого сравнения. В этом фильме нет органичности. Нет логики, нет умения показать масштабы. Создатели думают, что эпичность приходит в фильм одновременно с большими кораблями и шикарными спецэффектами (за них кстати, один балл я набросил). А это не так. Нужно прочувствовать мир, увидеть его фальшь, понять, где детали выпадают из общей картины. У Лукаса это получилось (возможно это была счастливая случайность), а вот у его последователей - нет. И судя по всему - они не собираются особо задумываться над такими вещами, пока фильмы приносят деньги. Так что, готовьтесь - в далекой-далекой галактике наступает долгая-долгая зима.

Конечно же, ваш покорный слуга не мог не посмотреть свежайший фильм с нашим всем Бином – "Срок" (в оригинале Time – и тут есть некоторая игра смыслов).

Трехсерийный фильм – назвать его сериалом это, конечно, пропеть оду лени, режиссера Льюиса Арнольда по сценарию Джимми МакГоверна – рассказывает о судьбе двух людей: бывшего учителя Марка Кобдена (собственно, наше все), угодившего в тюрьму за то, что пьяным сбил насмерть человека и надзирателя этой же тюрьмы Эрика МакНалли (его играет Стивен Грэм). Для Марка тюрьма – ужасающий первый опыт столкновения с маргинальностью. Для спокойного корректного профессионального надзирателя – страшное внутреннее напряжение. Его сын сидит в другой тюрьме, и он вынужден заключить сделку с заключенными, ради безопасности своего мальчика. Иначе сына могут убить или покалечить.

Оба актера уже работали в дуэте в другом сериале МакГоверна "Обвиняемые", и наблюдать за ними там было отдельным удовольствием. Здесь играют очень сдержанно – почти только желваками и каменным лицом. Каменным именно потому, что малейшая слабина – и эмоции сметут и раздавят, ты станешь слизняком и погибнешь здесь, раздавленный собственными ужасом, виной и страхом. Жена упрекает Эрика, что ни на одном свидании тот не обнимает сына – отец же боится сделать хоть один жест, чтобы не дать чувствам сожрать себя.
Марк Кобден стискивает зубы и почти не размыкает рта, чтобы не выдать боли от известия о смерти отца или пережить новость о разводе, которую сообщает жена.

На этом выстроен весь фильм – негромкий, лишь иногда диким криком будут исходить заключенные, нарывающиеся на драку. На их фоне будет особенно заметен бесшумный внутренний ад двух главных героев. Собственно, внутренний ад, он такой и есть – тихий и почти не отражающийся на лице. И путь из этого ада, который оба проделывают со временем и во времени (и вот тут-то и всплывает еще одно значение слова Time) постепенно, по одной маленькой ступени вверх, ведет прочь из душевного узилища. Они оба едва не рухнут в финале. Кобден выйдет и встретится со вдовой сбитого им человека. Они начнут говорить о прощении, и лицо Марка пойдет даже не морщинами, а трещинами боли и ужаса. Тут, конечно, надо сказать, что возраст и роли, где не надо помирать, пошли очень Бину на пользу и он, и без того умевший играть внутреннее, рвет душу просто одним жестом. И, в паралелль с ним, сморщится и нервно начнет кусать губы, чтобы не заплакать надзиратель Эрик – к тому времени уже бывший – его разоблачили и везут в тюрьму. Он дернется и из последних сил запретит себе сдаваться.

Надо сказать, что, конечно, весь фильм рассчитан и затеян ради них двоих – все остальные играют главных героев и довольно незатейливо обслуживают их в кадре, но Бин и Грэм делают эту историю выше и глубже, чем она есть. Из фильма, о том, как один преступник раскаялся, а второй стал таковым из любви, оба делают почти притчу о том, что в каждом из человеке есть что-то, что нельзя объяснить, и этой необъяснимой частью мы прикасаемся к чему-то большему, что, наверное, можно назвать божественной милостью. И что любовь и смирение имеют в мире какую-то удивительно мощную силу, ведущую к чему-то милосердному.