Отзывы на фильмы Евы Грин — стр. 3

Фильм долгий и чисто визуально очень красивый. Весь в льдистых тонах, с бушующим морем и ослепительным снегом, умиротворяющей тишиной, без резких движений и криков. Ощущения после него здоровские: как будто посидел у берега зимнего моря, под обжигающе холодным ветром, но - в теплом свитере и с горячим термосом.

Фантастический элемент на этом фоне чуточку стирается, и происходящее больше похоже на мысль, которую очень неспешно думают создатели. Ребекка теряет только что обретенного друга детства, свою, как видно, первую любовь, и решается взять ДНК погибшего Томаса и родить его точную копию. Она растит ребенка на отшибе, опьяненная собственным счастьем, где-то случайно, где-то специально стирая естественные границы между собой, матерью, и ребенком. Кто же для нее Томас? Сын или все-таки возлюбленный?

Фильм приятно удивил прямотой главной героини: Ребекка сделала, что хотела. Где-то это дико, где-то просто неправильно, но она хотела и поступила так, как сочла нужным. В полной мере выполнила свое "хочу"; финал в этом случае не особенно важен. Поступок о многом заставляет задуматься и рассудить, а нужны ли человечеству вообще такие возможности, и если нужны, то зачем.

Фильм на любителя - он действительно долгий и удивительно плавный, но лично мне очень понравилось. Красиво, спокойно и "на подумать".

В плотном пространстве современного американского независимого кино, в котором по обычаю своему бытует слепящая внежанровость и полный отрыв от заветов мейнстрима(сейчас, впрочем, все реже и реже) есть всего лишь два режиссера, в творчестве которых доминирует лишь одна тема — тема поступательного взросления и обретения своего Я в преимущественно враждебном большом мире, полном не чудес, а неизбывных кошмаров наяву. Этими режиссерами являются Ларри Кларк и Грегг Араки, практически в одночасье выдвинувшиеся в авангард современного американского синематического инди-пространства, и общими знаменателями в их творчестве есть не только пребывающие в бурном периоде собственного созревания тинейджеры на излете эпох и психологических изломов, но и методы киноязыка, которыми и Кларк, и Араки пользуются в своих фильмах — методы выразительно омерзительные, чернушные, жестко-реалистические и вместе с тем нарочито обличительные, обращающие заостренное внимание к актуальным проблемам общества, в котором живут, выживают или просто существуют их персонажи. Впрочем, если Ларри Кларк по-прежнему остается верным своему стилю порнографических шокеров, не изменяя собственным взглядам на жизнь и кино, то некогда скандалист Грегг Араки, создавший в 90-х годах кислотный портрет поколения Пепси в формуле Х, судя по его последней по счету полнометражной картине, «Белой птице в метели» 2014 года, впервые широко представленной в рамках Сандэнса, поступательно выходит за грани фола, обретая и обрастая плотью большого режиссерского стиля. Не без привычных провокативных приемов, но в этот раз уже по программе минимум при максимуме смысловой насыщенности.

Экранизация одноименного романа Лоры Касишке, «Белая птица в метели» первоначально стремится быть напрямую зарифмованной с предыдущей экранизацией автора — «Мгновениями жизни» Вадима Перельмана, ибо завязка одинакова в своей реалистичности — жизнь семьи и отдельного человека в ней меняется, искривляется, ломается под гнетом трагических обстоятельств, позволяя этому несовершенному несовершеннолетнему индивидууму пройти многотрудным путем взросления. Испытание как способ стать человеком в мире фантомов. Жанровость тут кажется даже излишней, и на первый план фильма Грегга Араки выдвигается сугубо личная история, начинающаяся словами «Когда мне было 17, моя мать исчезла…» и разыгранная в ярких тонах пряной восьмидесятнической упаднической ностальгии. Но куда и почему исчезла загадочная Ева Коннорс, оставив наедине со своими проблемами созревающую дочь Кэт и меланхоличного мужа, Араки интересует едва ли не в последнюю очередь. Сосредоточенно и с каким-то несусветным нажимом Араки рисует сложный портрет очередного взросления на фоне разрушения семейственности, превращения уютного семейного очага в ледяную глыбу. Еще никогда ранее в своем творчестве Грегг Араки не был столь чувственен и в то же время жесток, столь многозначительно символичен и при этом приземленно прост и понятен. Шик-блеск постепенно растворяющихся в омуте времени 80-х годов контрастирует с омертвением отдельной взятой семьи, типическая механистичность брачного секса рифмуется со страстью, похотью, незрелой грубостью юности, а жизненная трагедия до поры до времени кажется не более чем неудачной шуткой, дешевым розыгрышем, банальной проверкой на вшивость. Однако Араки стремится к молекулярной детализации кинематографического пространства буквально во всем, не упуская из виду даже незначительные на первый взгляд элементы сюжетного паззла, кипятя саспенс на медленном огне в духе Хичкока, и как бы невзначай едко замечая, что у Коннорсов далеко не все было в порядке в семейной жизни, развод был неизбежен, а благопристойность и благополучие было лишь эдакой маской для окружающих, дабы не выставлять напоказ собственный разоренный очаг. В условиях разрушения Кэт плывет по жизни, узнавая ее на вкус и аромат, пробуя себя в роли роковой распутницы, надевая маску циничной шлюхи, для которой все сводится лишь к одному — жаркому сексу и теплой выпивке. В ней перерождается родная мать, для которой истинные материнские чувства есть чем-то непознанным и неузнанным. Жесткая социальная характеризация здесь достигает пикового уровня, Араки будто вырастает в натурального сторонника всех семейных ценностей разом, показывая деструктивность избранного Кэт пути взросления через ошибки и прегрешения, постепенно становящиеся неприкрытыми грехами, которые не искупишь, не простишь, не отольешь слезами на исповедях и не выговоришь в молитвах. Но лишь на первых порах…

Довольно быстро достопочтенный режиссер начинает фрустрировать триллер, драму и детектив в сюрреалистическую рефлексию, первоначальный холодноватый реализм нарратива подменяется предельной условностью и тотальным беспределом сюжетной интриги, чтобы в финале обрушить вавилонскую башню катарсиса. Загадка остается разгаданной лишь на половину, а фильм искусно притворяется классическим жанровым изразцом, будучи при этом неочевидной историей очевидного взросления. решенной в форме умозрительного экзистенциализма и пронизывающего сюрреализма. Неслучайно «Твин Пикс» является одним из самых любимых фильмов Грегга Араки, неслучайно Шерил Ли служит этаким маячком в пространстве картины, неслучайно пропажа Евы Коннорс буквально рифмуется с загадкой убийства Лоры Палмер, а обыденность таит в себе невероятные и непостижимые кошмары. Для Араки в этой истории нет виновных и безвинных, все оказались хороши и все обречены на медленное умирание в чужеродных мирах, отраженных в кривых зеркалах. Реальность становится альтернативной, потусторонней, правда кажется не более чем искусно придуманной ложью, а белая птица исчезает навсегда в метели. Истинный мир фильма — это мир снов Кэт, в которых она беспрестанно ищет истинную сущность своей матери, теряя поступательно и свое Я. Истинный мир фильма — это холодная смерть как физическая, так и духовная. И все в этом фильме мертвы. Пробудить их уже невозможно.

Увы, этот фильм отправляется на свалку истории кинематографа. А точнее - в ящик с надписью «вторые части, которые не смогли» с пометкой «завышенные ожидания». Это краткое изложение моих мыслей. Если же вам интересны причины подобного мнения, то давайте посмотрим внимательнее на то, что нам предлагают.

Положительно в этом фильме то, что здесь сохраняется стиль первой части, вдохновленным комиксом-первоисточником. Много темноты, практически полное отсутствие цветов, много «хромакея». Но отрицательно то, что все это получается не очень. Зачастую темнота переходит в градации серого, и в такие моменты фильм больше похож на старые киноленты, чем на стилизацию. Примером подобной «недостилизации» можно назвать сцены с игрой в покер. Это не режет глаз, но выглядит очень неряшливо.

К «недостилизации» можно отнести моменты в «черно-белых» тонах. Вспомним, например, момент, драки Марва с маньяком-каннибалом из первой части. То, как выделялись его очки? Такие белые пятна на лице. Это было атмосферно и запоминалось надолго. В этом фильме подобных запоминающихся моментов нет. Не могу сейчас вспомнить подобные детали. Зато прекрасно помню идиотскую садо-мазо маску на лице Гейл. Да, в комиксе она красуется точно в такой же. Но ощущения комичности у меня не было. А здесь – пожалуйста. Выглядит так, словно эта самая маска ей велика. И поэтому, героиня в ней выглядит исключительно глупо. Не те чувства, которые вкладывали в эту героиню создатели.

И такое здесь во всем. Вроде бы и делают все в том же стиле комиксов и первого фильма. Копируют оттуда сцены и приемы. Но на выходе получают какие-то глупые и достаточно жалкие подобия первоисточника. Да, сюжет точь-в-точь как в комиксах, но зачем его делать таким затянутым? Разве режиссеры не понимают разницу между комиксом и фильмом? Почему у Тарантино получалось передать динамику даже в разговорных сценах? А здесь, напряженная сцена игры в карты выглядит чем-то вялорастянутым.

Еще одна проблема – мискастинг. Нет, согласен, новый исполнитель роди Дуайта ближе к его прототипу из комиксов. Но с его стилем игры я согласиться не могу. В него слабо веришь, предыдущий исполнитель на этой роли – крутого и немногословного мужика, смотрелся лучше. И да, что они сделали с Манутом? Неужели в Голливуде кончились огромные брутальные негры? Что это за чернокожий адвокат? В его «удары-локомотивы» не веришь. А драка с Марвом выглядит… ну, скажем там, скомканно.

Кстати, о Марве - жаль, но его здесь тоже не так много, как хотелось бы. Как и в прошлом фильме, так и в этом, он выглядит наиболее харизматичным. Такая глыба, с огромными кулаками, шрамами на лице, прекрасный образец брутальности в комиксах. Но если в прошлом фильме его харизматичность понятна, все-таки одна из историй посвящена исключительно ему, то здесь… Думаю, факт того, что второстепенный персонаж выглядит намного харизматичнее главных, говорит о чем-то важном.

Поймите меня правильно – я не говорю, что этот фильм полный отстой. Он в какой-то мере вполне хорош. Истории рассказаны близко к комиксам, атмосфера передается хорошо. Но... как фанат первого фильма и любитель комиксов, я ожидал чего-то более зрелищного, более брутального, более стильного. Пока же я получил всего лишь подобием первой части. Да, не смогли они вызвать все те чувства, которые вызывали у меня в первой части.

Отсутствие Тарантино с его «неожиданным виденьем» и «нестандартным подходом к режиссуре» оказалось достаточно сильным ударом по фильму. Вместо резких и подлых ударов уличной драки мы получаем какую-то постановочную вялотекущую борьбу. Да, они стараются, демонстрируют обнаженное тело Евы Грин со всех сторон, пытаются повторить драки «как в первой части». Но получается не очень.

Может быть дело в том, что первая часть «Города Грехов» была таким, штучным товаром, для поклонников комикса, Тарантино и насилия на экране. Ну а когда к ней пришел успех и культовый статус, то вторая часть уже делалась «под широкую публику», со всеми вытекающими деталями. Это и сгубило.

Человечество столкнулось с серьёзной проблемой, по всему земному шару люди один за другим начинают лишаться своих чувств – вкуса, обоняния, слуха и зрения. Пока учёные ломают голову над тем, что это за новый вирус и как его хотя бы выявить, не говоря уже о том, чтобы начать с ним бороться, на Землю волнами накатывает паника и хаос.

В процессе потери человечеством базовых чувств, мы наблюдаем развитие отношений между доктором-эпидемиологом Сьюзен и поваром Майклом. Но, у каждого из них свой «скелет в шкафу».

Сьюзен не может иметь детей, а Майкл эгоистичен, ему нужен секс и не нужна любовь. Он мил и нравится людям, при этом сосредоточен только на себе. И у него в прошлом есть умершая девушка, по отношению к которой он считает себя виноватым.

Они нашли друг друга ещё обладая всеми чувствами, которые помогали формировать молодым людям свои впечатления об их отношениях, помогали принимать решения опираясь на те или иные факты. А смогли бы они сойтись, не имея подсказок со стороны своих чувств?
Создатели этой картины затронули только одну сторону данной проблемы, а именно – проблему любви и взаимоотношений между людьми.

Действительно, потеряв все базовые чувства, люди становятся беспомощнее птенцов. Сначала, лишившись вкуса и обоняния, они теряют интерес к ресторанам, вкусно приготовленной еде. Теперь главное белки, жиры и углеводы, которые просто не дадут умереть от истощения.
Потеряв слух, люди перестают проявлять интерес к музыке, телевидение становиться бесполезным. Самое главное, суметь как можно чётче жестами объяснить свои желания и мысли.
Потеряв зрение, люди замерли в чёрной тишине лишённой запахов и вкусов. Теперь уже самое главное – это как-то выжить…

Потеряв все эти чувства, люди, выходит, потеряют способность любить? Ну а как? Ведь никто никого не видит, не слышит и никаким образом не может получить информацию о другом человеке, из чего этой любви формироваться? Ты просто кусок мяса, который только может, что осязать себя в пространстве. Может мыслить, но только никто и никогда не узнает о чём. Такой себе живой труп. Если человечество умудрится в таких условиях выжить, то всё будет просто сводиться к первобытному инстинкту размножения, да и всё. Или же наоборот, это может способствовать тому, что человечество шагнёт на новую ступень развития и, сохранив осязание, разовьёт свои интуитивные способности?

Фильм очень многогранен и, после его просмотра, появляется масса моментов, о которых хочется задуматься и переосмыслить восприятие окружающего мира. Очень советую к просмотру!

- Ах, как же я не люблю, когда между нами встаёт религия!
- И религия, и запертая дверь, Бонд. У меня с вами будут проблемы?
- Нет. Вы же… не в моём вкусе.
- Умна…
- Не замужем…

Фильм получился и… не получился одновременно.

Начну с того, что создателям не удалось.

Прежде всего, увы, картина не получилась цельным полотном — она, как набор репродукций — удачных и не очень. Шикарная, идеальная, с прекрасно выписанными диалогами и любовной линией срединная часть сюжета в Боснии портится ужасными началом и концовкой с затянутыми погонями, перестрелками и пресными диалогами безликих персонажей.

Нет, ну правда, к чему эти красивые, но очень затянутые куски, без каких-то реплик и изюминки? Одна закадровая незапоминающаяся музыка, да прекрасные работы каскадёров и операторов. Элегантность, присущая агенту в срединной части, исчезает, заменённая тупым экшеном. Красиво, но портит картину в целом.

- Я вспомнил, что это… Алжирский узелок любви.
- Вот как? Думала, просто побрякушка…
- Нет, не думала… Кто-то его подарил… Какой-то счастливец…

С появлением в кадре Евы Грин у фильма появляется душа, появляются два персонажа, чувствующих лёгкую неприязнь, но и, одновременно, непреодолимую тягу друг к другу. Все мы знаем, чем заканчиваются подобные отношения…

За диалогом Веспер и Бонда интересно смотреть — химия Крейга и Евы тут просто невероятна и органична. Немногие мелодрамы смогут похвастаться подобным.

Героям переживаешь, радуешься за них, и тут… концовка. Увы, столь же блеклая и неоригинальная, как и начальный кусок сюжета.

- Так, выходит, ты потеплела ко мне?
- Да. Именно так мы это и назовём.
- А ведь ещё не так давно ты выразила свои чувства ко мне словом… м-м-м-е… вот вертится на языке, никак не вспомнить…
- Мы же все по-своему блефуем…
- Знал, что ты опасный соперник.

Что ещё стоит отметить в перезапуске бондианы?

Пожалуй, тут очень удался кастинг.

Главзлодеи — все запоминающиеся и отталкивающе-притягательные мерзавцы.

Девушки — не красавицы, но их привлекательность намного интереснее плейбоевских красоток большинства фильмов кинофранчайза.

Прекрасный автопарк. Без комментариев.

- Вновь надел доспехи, броню — неуязвим, непрошибаем… Так, да?

- Да нет у меня доспехов… Разбита броня… После твоей победы… а всё, что осталось от меня… всё целиком твоё…

Итог.

Получился тот самый коктейль «Веспер», который придумал Джеймс.

Сухой экшн, две части хороших диалогов, одну — пресных, половина прекрасной операторской работы, добавьте плохой монтаж, и тоненький ломтик прекрасной актёрской игры.

Взболтать, но не смешивать…

8 из 10

Отличные, превосходные спецэффекты и дизайн, но... какая же феерическая чушь, и что еще хуже - чушь невыносимо пафосная и претенциозная. Вот бывает веселая, бодрая чушь без претензий - 300 спартанцев с продолжением, сериал Стрела - и бывает Ночной дозор 1-2, или Золотой компас. Дитя решит судьбы всех миров разом. Мел судьбы. Алетиометр.
В первый раз смотрела дублированный Компас в российском кинотеатре в 2007 и в тот раз от меня почему-то ускользнуло, что татарские наемники, охраняющие экспериментальную станцию на севере, говорят на чистейшем русском. Что ж, какой же фэнтези-фильм без русских злодеев.
А недавно не без удивления узнала, что, оказывается, автор первоисточника, Филип Пулман, презирает банальность Властелина Колец и добавляет: "В своих книгах я спорю с "Нарнией" Льюиса — Толкин не стоит того, чтобы с ним спорить".
Чья б мычала, хм.
Или вот еще один эпизод мании величия у автора: "Пулман изумляется, как его книжкам удалось избежать той критики, которая досталась Гарри Поттеру: «Я проскочил незамеченным, а ведь у меня такой подрывной материал, что и не снился этому несчастному Гарри». «Мои книги убивают Бога», – пояснил он." - из интервью Sydney Morning Herald. Может быть, проскочил незамеченным, потому что книжки мало кому интересны, как и фильм, едва окупивший 180 млн бюджет=).