Отзывы на фильмы Никиты Ефремова без оценки

…грядущее воспоминание об утраченном прошлом…

…неприметному и заурядному старику Николаю Васильевичу Алексееву (…Александр Збруев…) поступает приглашение на участие в эксклюзивном полночном радиоэфире. Пенсионер, как выясняется в дальнейшем, оказывается известным в узких кругах гуру авторской песни. Воспрянувший душой гражданин Алексеев споро отправляется с очередным рейсом электрички на встречу с былой славой. Уже в студии его горячим кофе встречает миловидная секретарша, а следом за ней — пожилая, но приятная до сих пор ещё ведущая. Отставному барду предоставлено полтора часа эфирного времени, за которое в студию будут писать, звонить и отправлять поздравительные видеоролики поклонники всех возрастов и мастей. От несовершеннолетних студентов и домохозяек до Андрея, лично, Макаревича и космонавтов с орбитальной станции…

…нахлынувшие в процессе на Алексеева ностальгические воспоминания выражены в ленте сюжетными путешествиями во времена его минувшей молодости. Поэтично-музыкальный дедушка оказывается лично распивал чаи с Тарковским и Солоницыным, когда те мастерили своего «Андрея Рублёва». Он же феерически выступал на Грушинском фестивале бардовской песни с пронзительным протестом против войны в Афганистане. Наконец, на своём основном поприще — режимном заводе по разработке стрелковых вооружений — в качестве ведущего инженера спорил за право на получение госзаказа с самим Калашниковым. Представив на суд спецкомисии из Минобороны свой прототип, втрое превосходивший всемирно известный АК-47 по всем статьям…

…«Кино про Алексеева» Михаила Сегала в процессе поглощения для внимательного зрителя постепенно превращается из лирической и, честно признать, скучноватой и затянутой документальной трагикомедии в полновесный и зубодробительный, по-кафкиански абсурдный детектив. Исходя из личных вообразительных мемуаров и искусных режиссёрских полунамёков, уже где-то к середине фильма становится очевидно, что экранизируемый радиоэфиром Алексеев-то не совсем настоящий. Большинство всех творческих дифирамбов про него сфабриковано той самой псевдоведущей (…Татьяна Майст…). Которая, будучи до сих пор влюблена в него до умопомрачения, за свои средства, путём подкупа и уговоров, срежиссировала весь от начала до конца показанный в ленте радиоспектакль. Всамделишный Николай Василич — прост, пуст, сер и обыкновенен. Пошловатый волокита, добровольный осведомитель и совсем немного поэт. Алексеев прожил своё отведённое время всё больше прагматиком и совсем чуть-чуть скучноватым повесой. Заполняя душевный вакуум одним единственным украденным эпиграфом о любви. Применяв данную заёмную мудрость в качестве средства завлечения и очарования к любой публике и каждой встречной барышне…

…после шикарного сюжетного разворота в финале, когда в студии гаснет свет, маски сорваны и всё про всех уже ясно как день, счастливо-обманутый Алексеев с мироточивой улыбкой едет обратно домой, а ошеломлённый зритель осознаёт, насколько главный герой мелочен и разве только не ничтожен, постарайтесь всё-таки не забыть вот о чём. Да, он оказался весьма посредственным бардом. Его жизненная стезя вышла незначительной и вторичной. Но Алексеев всё же остался отличным и добросовестным оружейником. А это хоть чего-нибудь, да стоит. Пускай даже придуманной славы, фиктивной биографии и фальшивого граммофонного сборника песен, никогда не издававшегося фирмой «Мелодия»…

…куртизанское, монархической выдержки телеассорти…

…называть телевизионную экранизацию полутора десятков важнейших рассказов и повестей русского классика и переводчика Александра Иваныча Куприна телесериалом решительно некорректно. Перед зрителем — характерный и строгий телевизионный фильм. В лучшем из вкладываемых в подобный термин смыслов. Вернее, сразу три телефильма. Перечислять все использованные сценаристами и режиссёрами данной адаптации бумажные первоисточники — не хватит времени читать. Отметить можно наиболее знаковые. Тут вам и «Яма», и «Гранатовый браслет»; «Впотьмах» и «Штабс-капитан Рыбников»…

…на протяжении всех трёх отделений «Куприна» роль писателя играет актёр Михаил Пореченков. Которому, к слову, ради этого перевоплощения пришлось сбросить цельных два десятка килограмм. Набранных для участия в ленте про именитого атлета Ивана Поддубного. В «Куприне» его присутствие обыграно занятно и несколько загадочно. Далеко не новость, что многие из рассказов классика — если не все — глубоко автобиографичны. Герой Пореченкова выступает и как бы одновременно рассказчиком, и участником, и некой всеведущей сущностью, воплощённой в человеке. Он то наблюдает за перипетиями со стороны, то персонально встречается с главными героями и происходящими событиями. Сама его жизнь искусно вышла вплетённой в нарративную ткань…

…Куприн сочинял о любви, о жизни, о реальных судьбах и подлинных трагедиях. О тёмных, потаённых кальдерах в человеческой душе. И в таком ракурсе он весьма и очень подходит под модное нынче направление гиперреализма во всех сферах искусства. Посему размах и смелость постановки «Куприна» не выглядят бесшабашно или удивительно. Отличие в качественном смысле видно буквально с первых телеаккордов. В привычном понимании отечественный сериал — розовые, гхм, слёзы, простите, в глазури. Куприн, в кавычках и без, глубокий психологический и философский анализ людских пороков, чувств, мыслей, побуждений и поступков. Подзуживающий исподволь к саморефлексии и энергичным поискам у зрительского «внутрисебя»…

…само по себе перемешивание нескольких литературных первоисточников в один кинематографический далеко не ново. И тем более не удивительно. Но в «Куприне» трюк срабатывает с двойным, а то и тройным усилением. Хитрость в том, что осевой и вседержащий повествовательный стержень для каждой из трёх телекартин всегда одна единственная повесть. Текстовое пространство прочих малых рассказов «всего навсего» органично переплетается с ведущей сюжетной канвой. На выходе получаются цельные, логичные и законченные двухсотминутные кинотеатральные думы и помыслы. Однако нужно держать про себя — при любой киноадаптации часть книжных первоисточников завсегда теряется. В нашем случае, трансмутация и канализация нескольких произведений, различных не только по форме, а и в жанровом, и даже композиционном наполнении, порождает на телеэкране временами нечто совсем, совсем отличное от оригинала. Фактически существенная часть из общей продолжительности в тринадцать пятидесяти минутных серий — целиком новые истории. Только на первый взгляд напоминающие знакомые тексты собрания сочинений. Очерки глубокие, чёткие и до нереального настоящие. Вот только заслуга их появления пред зрительские очи принадлежит вовсе не Александру Иванычу, а смелым и талантливым авторам выразительного телеэксперимента…

…вопрос целесообразности просмотрового знакомства сразу же отметается. Продукт вышел положительно штучный, массовому тиражированию не подлежащий. Никаких пролонгаций на вторые-третие сезоны, что вы. Любой из трёх этюдов — сама жизнь под стеклянным колпаком в живописной и образной миниатюре. Редчайшего букета в наши времена зрелище; спешите, что называется, видеть…