Monteleone, Fernando. Отзывы на фильмы

Миры Адриано Гарсия Боглиано: Его Хостел, или Проклятая молодежь

Молодость, как известно, довольно часто бывает глупа, тщедушна, равнодушна и слишком больна любопытством, помимо очевидных всплесков гормонального террора, когда желание снять сексуальное напряжение, сунуть пестики в тычинки самым первородным образом, лишить себя тугих пут ненужной девственности раздирает изнутри разгоряченную снаружи плоть. И мысли о выживании в ряде случаев приходят в последнюю очередь.
Старость же в свою очередь очень часто бывает хитра, изворотлива, притворна, но что важнее всего - многоопытна и коварна. Подчас неистовая зависть к этим молодым, борзым, наглым и дерзким превращается в тотальную ненависть, в неистовое желание показать кузькину мать этим прытким юным сволочам, которые веселятся в свое удовольствие, живут порхаючи, не ценя ни единой секунды своего, надо сказать, несущественного и аморфного бытия. А потому их кончина для мира останется незаметной; еще одна случайняа и глупая гибель того, кто не знал куда направить свою энергию, прущую изо всех щелей и дыр. Пришло таки наше время устроить глупым юнцам незабываемый вечер встреч, только вместо привлекательной девицы на одну ночь падким на случайные знакомства по Интернету молодым людям предстоит рандеву с собственной смертью, которая будет мучительной и невыносимо долгой.
О культовом испанском режиссере Адриано Гарсия Боглиано можно сказать немало, но в первую очередь то, что на всем протяжении своей кинокарьеры, старт которой начался еще в середине 90-х годов, с первых короткометражных киноопытов, упражняющихся с той или иной степенью авторской удачливости в диалектике ужасов, режиссер снискал славу истинного космополита с паниспаноязячными взглядами. Он успел поработать не только в родной Испании, но также в Коста-Рике, где был снят мистический хоррор 'Проклятые', и Аргентине, ставшей по сути его второй родиной, ибо именно там Боглиано приобрел сперва наибольшую славу в андеграундных кругах, попутно разродившись дебютными 'Комнатами для туристов', 'Криком в ночи' и '36 шагами' - самым неудачным, между тем, фильмом раннего Боглиано. Причем космополитизм Боглиано простирается не только в желании охватить своими творениями все испаноязычное население, не ограничиваясь только лишь родимой Европой, но и смотря с надеждой на штатовские горизонты, но и в том, что все осознанное кино-, и мифотворество режиссера, в ближний круг которого входит его брат Рамиро и соратница Виктория Витембург(в этом он подозрительно напоминает модного британца Бена Уитли, преимущественно работающего с собственной женой Эми Джамп), поглотило в себя, переработав в аутентичный авторский киноязык со своими приметами и условностями, немало знаковых старомодных и новомодных кинотрадиций: от гиперреализма до сюрреализма, от кустарного недотрэша до мощного авторского кино, для которого характерна внежанровость и внесубъектность.
'Холодный пот' 2010 года - первый полноценный аргентинский фильм Боглиано - изначально возвращает всех зрителей к темам и мотивам приснопамятных '36 шагов', которые в свою очередь бесхребетно переиначивали небезызвестный 'Хостел' Элая Рота. Только в 'Холодном поту' связь с 'Хостелом' есть очевидной, хотя и с некоторыми затейливыми авторскими ремарками, ибо у мучителей в картине Боглиано совершенно иная цель, нежели просто получение оргазмического кайфа от совершаемых ими пыток и убийств. Если '36 шагов' были картиной, мягко говоря, нелепой, глупой, лениво снятой и излишне эксплуатационной, эдаким трэшем раи трэша и слэшем ради слэша, безыдейным что снаружи, что внутри, а потому лишенным подчистую любой философической начинки, 'Холодный пот' это, к счастью, кино уже совершенно иного и по-боглиановски неоднозначного полета, которое адекватно воспринимается как изощренная черная комедия, переполненная абсурдом и алогизмами до краев, так и остросатирический фильм ужасов, во главу угла которого поставлено не изощренное насилие над человеческой плотью в камерах пыток, оборудованных по последному вздоху Инквизиции, но извечная тема противостояния поколений, отцов и детей, дедов и внуков, причем главными носителями смертоубийственной бациллы в 'Холодном поту' являются отнюдь не вторые, как может ошибочно показаться сперва, а первые - те самые безобидные божьи одуванчики и ровесники века, от которых по определению не ждешь ничего сверх. Но Боглиано весьма успешно меняет вектора морали, делая 'Холодный пот' фильмом о том, до чего может довести проклятая молодежь степенных дедуль, градус температуры терпения которых до поры до времени не поднимался выше разрешенных Минздравом 36.6, а давление колебалось в пределах привычных 120/80. Что примечательно, но к теме беспокойной старости Боглиано вернется еще раз, в изысканно-драматичных 'Поздних фазах' 2014 года, благодаря которым режиссер теперь окончательно вышел на американский кинорынок. Вместе же эти фильмы образуют своеобразную дилогию, в основе которой лежит идея о том, что хоть старость не радость, а та еще гадость, но эту чертову пакость своего тления можно победить, если есть такое желание, порох в пороховницах и продезинфицированные инструменты в пыточной лаборатории в подвале.
Всему есть предел, своя красная черта, и наступило то время, когда антагонистам надоело все, что их окружало, цвело, а потом гнило, ломалось и искажалось. Раны множественных морщин покрывали их лица, тела горбились, клонились долу, немощь и ненужность одолевали их, а одиночество сводило с ума. Дряхлели они, дряхлел и их дом. И пришло осознание, что пора что-то менять, покуда не поздно, покуда смерть не вошла в эти рыхлые чертоги, заброшенные вдали от суеты Буэнос-Айреса. И идея жестокой мести всем молодым, но таким равнодушным и в то же время наивным постепенно вызрела, выкристаллизовалась, стала идеей-фикс, которую главные в сущности герои 'Холодного пота' стали реализовывать с усердием и тщанием. Все их многочисленные жертвы - прокисший продукт современного беспутного и распутного времени, самовольно лезущие в петлю и на нитроглицериновую иглу. И в финале фильма проступает явственный привкус пирровой победы, привкус извращенной сатиры над попавшей столь просто в сети дряхлых львов молодой поросли, которая жестоко убив свое прошлое в лице свихнувшихся стариков-разбойников, сделав их бесгласыми покойниками, вряд ли при этом отмывшись от совершенного в настоящем и будущем, на самом деле не усвоила простую мораль: 'Ничто не бывает столь ужасным, как непобедимая людская глупость'. Но у прыткой молодости нет никаких правил, а есть лишь максимальный заряд максимализма, за который рано или поздно придется расплатиться по гамбургскому счету.