Gédigier, François. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Полноценно интересных и достойных художественных фильмов о странно привлекательном в своей богемной элегантной утонченности и отчасти потустороннем мире высокой моды не так уж и много, а посвященным житию-бытию великих модельеров, эту моду создающих, едва можно пересчитать по пальцам одной руки. Пожалуй, лишь великолепная в своем бессмертном величии Габриэль-Коко до Шанель была удостоена чести быть воплощенной в кинематографе целых два раза в нулевых годах, тогда как Лакруа, Кардену или Ив Сен-Лорану(список, однако, можно продолжать до бесконечности) не везло, хотя их биографии были не менее интересны и захватывающи, нежели история жизни основательницы вездесущей империи Шанель. Впрочем, в 2014 году лед тотального игнорирования в отношении мужского контингента «От кутюр» медленно подтаял, и в рамках очередного Берлинского кинофестиваля, в его внеконкурсной программе, был представлен фильм «Ив Сен-Лоран», ставший официально одобренной кинобиографией знаменитого революционера от мира высокого искусства моды.

Будучи третьей по счету полнометражной режиссерской работой известного французского актера и продюсера Джалиля Леспера, зарекомендовавшего себя весьма неплохо меланхоличной семейной драмой «Встречный ветер» 2011 года, фильм «Ив Сен-Лоран» берет свою литературную основу в документальном биографическом исследовании знаменитой французской журналистки глянцевых изданий Лоранс Бэнеим. Но говорить о полном следовании букве книги постановщиком Джалилем Леспером довольно непросто, учитывая и масштаб личности главного героя, и специфику избранного создателями ленты рассказа, который с одной стороны стремится потакать ностальгическим чувствам зрителей, искусно погружая их то в послевоенные 50-е, то в хипповские 60-е, то в разгульно-раскрепощенные 70-е, то в сакраментальные 80-е годы, но с другой стороны и не впадая чрезмерно в чернушное бытописательство, декларативное морализаторство или мифологизацию. Фильм скорее демифологизирует и деромантизирует образ скандального модельера, представляя из себя концентрированную, лишенную приторности, реальность, в которой настоящее искусство рождается исключительно в муках, а боль и любовь синонимичны и равно симптоматичны между собой.

Основой основ всего драматургического скелета фильма становится история любви Сен-Лорана к его партнеру Пьеру Берже, которая решена композиционно без ухода в явную умозрительность или манипуляционную мелодраматичность. Любовь двух противоположностей представлена от зарождения отношений до их трагического финала, и для Джалиля Леспера суть ориентации едва ли не третьестепенна, ведь любовь, какая бы она ни была, первична, как и творчество, рождаемое в результате каждодневных страданий, порывов и страстей. В контексте обилия современных лент на тему однополых сексуальных предпочтений, «Ив Сен-Лоран» воспринимается, конечно, как не самое оригинальное высказывание, выделяясь лишь исключительностью и культовостью задействованных в драматургии лиц; высказывание в пользу всеобщей толерантности, показывая сферы творческие, в которых уже скоро будет обязательно быть не гетеро, а лесби или гомо, добавляя таким образом еще одну перчинку в и без того переперченные эпатажем блюда. Впрочем, в картине с той же степенью реалистичности нашла свое отображение и иная, гораздо более темная и гнетущая страсть Ива Сен-Лорана — страсть к запрещенным препаратам. Из Творца не делают святого, а показывают его именно человеком: грешным, не всегда откровенным даже с самим собой, подточенным пороками, которые убивали в нем талант, превращая в деграданта.

В фильме Леспера нет жанровых перекосов или явственного ощущения тотальной нелюбви авторов к собственным героям. Первоначальная лиричность уравновешена финальной трагичностью, историчность происходящего подчеркнута, но не резко, и фильм крайне удачно в своей жанровой нише соотносится как с байопиками, так и с просто универсальными лентами, рассказывающими просто о сложном. Режиссер предельно нейтрален в оценках собственных героев, и даже Ив Сен-Лорана он пишет красками актерской игры Пьера Нинэ тонко, изящно и натурально, демонстрируя постепенное взращивание таланта, осознание им собственного места в жизни, его духовные терзания и душевные метания.

Безусловно, лента Леспера чересчур шероховата по стилистике своей кинематографической реализации, чтобы претендовать на звание даже просто запоминающейся кинобиографии, ибо отнюдь не все в фильме достоверно, некоторые детали раскрыты вскользь, а то и просто поверхностно или забыты вовсе. Не возникает полного ощущения от эксклюзивности входа в мир изысканного Haute couture, ибо всего лишь Джалилем Леспером и Ко приоткрыты створки для этакого вуайеристического подглядывания и то украдкой, и то галопом по Европам, хотя «Ив Сен-Лоран» это бесспорно фильм не о моде и не о ее механизмах, а о человеке в ней. Человеке, чья ранимая душа была ранена многократно. Человеке, ставшем легендой только исключительно благодаря собственным пролитым литрам кровавого пота, ибо гений едва ли является плодом воздушности и легкости. Это труд, труд и еще раз труд; бессонные ночи и поиск неиссякаемого источника вдохновения, поиск ускользающей красоты во тьме парижских ночей. Человеке, для которого вся жизнь была модой, а мода была самой жизнью, без которой он просто не мог бы дышать и осязать, осознавая, что он Человек.

Это так по-мужски - бросать своих любимых после первой и единственной страстной ночи, считать что секс это просто секс, без обязательств и без предательств, банальный позыв тела, жаждущего новую плоть. Лицо Жюльена укутано вуалью покровительственной тьмы, слова здесь лишни и ничтожны, хотя они будут произнесены, конечно, шепотом, вполголоса, брошены окурками вслед, небрежно и поспешно, в то время когда глаза их пересекутся в единой точке, взгляды зарифмуются, а пространство синей комнаты, ставшей их личным раем на одну лишь ночь, такую теплую и такую нежную, кажется череcчур уютным. Обманчиво уютным. И из этой каморки, пропахшей страстью, похотью, спермой и кровью, он вырвется наружу, войдя в пределы адского четырехстенного гроба, разбитого паутиной решеток. Заложник своей сиюминутной влюбленности, принятой за любовь.
Это так по-женски - страдать, извиваться в клубах дыма беспечной страсти, позволять себя любить и жестко, и больно, и нежно, не замечать призраков прошлого и бежать, бежать, бежать от настоящего. В никуда, в эту синюю комнату, где их лишь двое, и лишь сладостная темнота укрывает их обнаженные тела, танцующие свой бесконечный танец. Эстер не боится ничего, ей нечего скрывать, и она готова на все, ради очередной встречи, ради нового акта страсти в Синей комнате, но жаль что не Красной. Да, возможно, это ее последний шанс на настоящую любовь, на неподдельное чувство, без фальши семейственности, без притворства счастья, без лукавства удовлетворенности. Но, увы, эта ночь, это утро стали последними в ее жизни, хотя она по-прежнему продолжала считать, что даже смерть не разлучит их.
Представленный впервые в рамках прошлогоднего Каннского кинофестиваля, шестой фильм Матье Амальрика-режиссера, 'Синяя комната' 2014 года лишь формально привязан сюжетными стежками к одноименному роману небезызвестного французского автора многочисленных детективов о комиссаре Мегрэ Жоржа Сименона. Используя лишь фабулу литературного первоисточника и детонирующий ближе к финалу тротил напряженной и неожиданной развязки, Амальрик в большей степени создает не чуждое ему жанровое кино со всеми своими привычными маловыпуклыми формами, а фильм-созерцание и фильм-отрицание, ни отмежевывающийся ни от сонливого шарма французского нуара, ни от постмодернистских украшательств 'новой волны', существуя на определенном стыке, срезе эпох и кинематографических воззрений, а потому претендующий на некую авторскую самобытность и отсутствие дополнительного контекста, что делает 'Синюю комнату' не столько острокритическим авторским высказыванием на злобу дня при изначальных возможностях материала, а эдаким монотонным размышлением вполголоса, почти шепотом, на вечные темы любви и смерти, вырванными страницами из интимного дневника влюбленной и порочного, который Амальрик дает на миг прочитать всем зрителям. Очевидно, что 'Синяя комната' - герметичное кино - ловко зарифмовывается с 'Летней ночью в городе' Мишеля Девиля не только своим первородным родством общего замкнутого художественного пространства, сначала представляющего из себя комнату в отеле, где нежатся обнаженные служители Эроса, потом - комнату для допросов, а в финале - тюрьму, не только наличием в центре всей драматургии фильма обособленно символичных Мужчины и Женщины, но - темой любви, которую понимают оба персонажа фильма очень по-своему, очень по-разному, а потому их чувство, зародившееся инстинктивно, как зов плоти, обречено уже по факту зародившегося между ними взаимонепонимания, тотального отсутствия точек соприкосновения на дальнейшее их бытие или небытие. Кажется, что Амальрик сперва создает удушающий драматургический четырехугольник из Ночи, Любви, Страсти и Убийства(обобщенно Смерти, конвульсивного и компульсивного слияния Эроса и Танатоса) с тем намерением, чтобы в дальнейшем, в рамках лапидарного нарратива, превратить его в роковой треугольник из тем Ночи, решившей все, Любви, разрушившей жизнь, и Страсти, испепелившей душу, оставив напоследок в качестве главного последствия Убийство и Смерть, которая расчеловечила и без того неидеального человека. 'Синяя комната' - это история одной любви, ставшая историей одного преступления, тогда как сама любовь в картине и есть тем наивысшим видом преступления, наказание за которое всегда приходит; тем омутом, бросившись слепо в который можно утратить самое себя, растворяясь без остатка в другом человеке, намеренно идеализируя его, чудовищно боготворя и не видя, что сумрачный объект страданий является всего лишь смутным субъектом желаний, а желание это еще не любовь, но уже и не страсть, которая движет Жюльеном и Эстер в пору их рокового пребывания в Синей комнате.
Все синее, озаренное божественным цветом, неподдельностью искреннего чувства. Теплом тел, извивающихся в танце обоюдоострой страсти. Все синее, как колер праведного правосудия, которое решит судьбу того, кто слишком был жесток со своей первой и последней настоящей любовью в жизни. Все синее, цвета моря, в котором хочется утонуть, забыться, захлебнуться, поглотиться в бесконечном водном мареве, и перестать любить. Но это невозможно, ибо, перестав любить, перестаешь жить, ты уже мертв и бездыханен. Жюльен и Эстер любили друг друга, и в эту ночь любовь зарифмовалась с кровью, а преступление по страсти стало финалом страстного преступления любви, для которой не может быть рамок просто потому, что любовь безгранична и беспощадна. Любовь - это дьявол, толкающий в пропасть, в пасть адову, но отчего так приятно и сладостно туда падать, не жалея ни о чем и ни о ком?

снят по одноименному произведению талантливой французской писательницы Анны Гавальды. Пожалуй, для того, чтобы в полной мере прочувствовать эту историю, стоит и прочитать роман, и посмотреть фильм. Они разные, каждый по-своему тонкие и удивительно добрые.

Одинокая художница (Одри Тоту), разучившаяся верить в людей, работает уборщицей в компании "To clean" и живет на продуваемом всеми ветрами чердаке. Случай сталкивает ее со странным молодым парнем голубых кровей, занимающим вместе со своим грубоватым соседом огромную квартиру на нижнем этаже. Эта разноликая троица начинает жить в одной квартире, потихоньку привыкая друг к другу, учась прощать, понимать, принимать. Быть просто вместе. Они талантливы. Молоды. Полны сил. И безумно одиноки. Вместе они постигают сложную науку – быть счастливыми без затей.

Это фильм о безысходности и падении. О сострадании и истинной любви. О надежде и разочаровании. О нежности и непонимании. Фильм о простых людях, которые учатся жить. Просто вместе.

*прим. автора* - "Просто вместе" - и фильм, и книга заняли особое место в моем сердце, на книжной полке и на полке с DVD-дисками. Каждый раз, открывая для себя это произведение, я нахожу что-то новое, настраивающее струны моей души на особенный лад. Уверена, этот фильм понравится одинаково и любителям экспериментального кино, и поклонникам классического жанра.

Евгения Покидина