Отзывы на фильмы Эльдара Рязанова без оценки

…рязановский шмель да на михалковский хмель…

…«Жестокий романс» режиссёра-тяжеловеса Эльдара Рязанова давно уже перешёл в ту плоскость существования, когда пересказ основных слагающих его сюжетной составляющей, критика, упрёки или же чьи-то разочарования никоим образом повлиять хоть сколь-нибудь заметно на общее зачётное резюме восприятия данной картины не в состоянии. Вот уже скоро четвёртое поколение почитателей отличных, умных, прекрасно снятых, великолепно сыгранных и безукоризненно поставленных мелодраматических кинотеатральных экзерсисов с наслаждением, а особенно прочувствовашиеся — даже и с благоговением, смотрят и пересматривают вновь и вновь это поистине бессмертное творение великого советского режиссёра…

…экранизация пьесы гениального трагикомического драматурга Островкого «Бесприданница» — довольно смелый шаг даже для Рязанова, безо всяческих скидок на. Несомненен факт того, что сценарно «…Романс» во многом отступает от буквы и смысла пьесы. Однако внесённые коррективы почти всегда не затрагивают основополагающие моменты «Бесприданницы». Особенности широты и разнообразия кинематографа позволили отойти от некой камерности сценического искусства и создать настроение ленты трогательным, живым, свободным и искренним. Хватает буквально одного взгляда на присутственную конструкцию задействованных актёров и сыгранных ими персонажей, чтобы понять следующее. Если в пьесе Островского решительно каждый герой по большому счёту одномерен и вмещает в себя какую-либо одну характерную поведенческо-моралистическую идиому, то в картине Рязанова они по-живому, по-настоящему и по-человечески сложносочинённые и противоречивые. Их поступки, слова и взрывы страстей заставляют зрителя самому вовлекаться в происходящее на экране, пытаясь понять и проникнуться мотивами и сущностью действий персонажей. Естественно, колоссальная заслуга актёрского ансамбля во многом и определила грандиозный зрительский успех «Жестокого романса» и обеспечила ленте увековечивание в отечественной и мировой кинематографической истории…

…титульное и заглавное трио артистов-исполнителей прекрасно сверх всякой меры. Да, дебютантка Лариса Гузеева, воплощая на экране младшую наследницу обедневшей, но всё ещё достаточно знатной семьи Ларису Огудалову, очень и очень старается соответствовать двум своих маститым партнёрам — Никите Михалкову и Андрею Мягкову, сыгравших, соответственно, Сергея Сергеевича Паратова, потомственного дворянина и владельца судоходной компании и Юлия Капитоновича Карандышева, небогатого почтового чиновника. Старается Гузеева, на пределе собственных возможностей и способностей старается, это легко читаемо при её появлении в кадре. Но наряду с глубоко темпераментными мизансценами присутствуют у неё и эпизоды, сыгранные откровенно скованно и без должного вдохновения. Или напротив — переиграно, чересчур сентиментально или нарочито драматизировано. Очевидно, понимая это, Рязанов в сценах с её участием почти всякий раз смещает фокус повествования, выдвигая на первый план её опытных партнёров…

…пара противоборствующих Михалкова-Паратова и Мягкова-Карандышева получилась прямо на загляденье. Первый, в исполнении Михалкова — невероятно яркий, тонкий и сложный образ. Сергей Сергеевич — озорной, жизнерадостный, лощёный барин. Привыкший жить не столько на широкую ногу и с ощущением достаточной вседозволенности, сколько одним единственным настоящим мгновеньем. Не задумываясь он окунается во внезапно нахлынувшие порывы страстей. Его невероятно тяжело воспринимать как плута и искусителя, особенно в сцене когда он с плохо сдерживаемыми слёзами в глазах, срывающимся и обнажающим его истинные чувства, хриплым и тихим голосом говорит Ларисе о своей помолвке, зажав сигару в дрожащих от волнения руках. Второй, почтовый чиновник Карандышев — очевидно и глубоко несчастен и одинок. В своих внутренних страданиях, усиливающихся от общей своей никому ненужности, изнывая от никчёмности, полностью осознавая собственное ничтожество, он сам себе становится глубоко противен. И героиня Гузеевой представляется для него не просто любимой женщиной, как для михалковского Паратова, но настоящим светом в безоглядной мрачности его погрязшей в тенях души, шансом отринуть наконец свою ничтожность…

…но, в сущности, конечно же, и в более широком смысле, Рязанов, используя в качестве режиссёрского приёма восхитительные природные пейзажи, перешёптывающиеся рощи деревьев, бескрайне-шумящую реку-Волгу, дымящиеся белоснежные пароходы и взмётывающиеся пестротой цыганские юбки, сумел донести до зрителя каторжное, изматывающее чувство предельной одинокости. Не зря персонажи здесь часто и незаметно покидают друг друга, вглядываясь взаимно в глаза и души после этого сквозь дверные проёмы и стеклянную лазурь прозрачных окон. Вот, по разумению автора, и есть он — главный враг всех прекрасных душевных порывов и искренности взаимных чувств. Ведь именно всепожирающее одиночество, жуткое и необъятное, поражает гнилостной порчей всякую душу, наполняя её жутковатой тоской. Оно, возникая из инертного бытового непонимания и усталого равнодушного неприятия, одинаково мешает нам любить и быть любимыми. И «Жестокий романс» призван дать свой горький и печальный урок — какой драмой подобное слепое потакание настолько разрушительному чувству может обернуться…

…ювелирно огранённая, смешная и драматическая поэма о классовой борьбе…

…в совершенно откровенным образом выдуманном советском научно-исследовательском институте «Охраны животных от окружающей среды», году примерно в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом, инициативной группой сотрудников организовывается коллективной ответственности гаражный кооператив под животворящей вывеской «Фауна». События хронологически разворачиваются ровно в процессе одного единственного заседания членов означенного кооператива, в течении отдельно взятого вечера, воспоследующей ночи и раннего утра наступившего дня. Выясняется, что по территории будущих гаражей в скором времени будет проложена скоростная автотрасса республиканского значения, вследствие чего кооперативщикам поступает предложение «с самого верха» количество перспективно-строящихся боксов для автомобилей личного пользования как можно скорее сократить. Руководство гаражного общества совладельцев в лице замдиректора НИИ Аникеевой (…Ия Саввина…) и врача-ветеринара института Сидорина (…Валентин Гафт…) самолично принимает волевое решение и публично оглашает кандидатуры четырёх сокращаемых членов…

…под принудительное урезание имущественных прав и на роль ущемлённо крайних попадают, как водится, самые беззащитные и безобидные четверо участников рекомой артели — временно лишившийся голоса вследствие приступа острой ангины лаборант Хвостов (…Андрей Мягков…), заслуженный герой Второй мировой войны и отставной работник НИИ Якубов (…Глеб Стриженов…), действующий научный сотрудник института Евгений Иванович Гуськов (…в ленте не появляется…) и простой техник Фетисов (…Георгий Бурков…). Раздосадованная вопиющей несправедливостью и беспредельной аррогантностью подобного решения, супротив локальной бюрократической системы восстаёт младшая научная сотрудница Малаева в исполнении Лии Ахеджаковой. Каковая скрытно запирает входную дверь и тайно прячет от той двери ключи с неукоснительным требованием от собравшихся восстановить беспристрастие, непредвзятость и непредубеждённость справедливости в отдельно взятом гаражном кооперативе…

…с каждой новой минутой хронометражного погружения в «Гараж» Эльдара Рязанова всё более удивительным оказывается главный вопрос, в том смысле, что как после оглушительного успеха относительно социально-безобидных городских сказок калибра, допустим, «Иронии судьбы…» или «Служебного романа» подобное данной ленте едко саркастическое, на грани допустимой идеологически изобличающей сатиры буйство вообще выпустили на советские экраны? Лента же вышла целиком и обезоруживающе внезапной, буквально на ровном месте застающей врасплох. Поначалу вполне осмысляемые, логичные гражданские дебаты, пусть и щедро сдобренные непередаваемой остроты и шикарности крылатыми афоризмами (…«Законным путём идти можно. Дойти трудно», «Спать на столе президиума имеют право только члены кооператива», «У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба» и прочие, и прочие — в ленте, литерально, сотни подобных перлов…), незаметно и может показаться не взаправду и как бы понарошку мигрируют в сторону театральной абсурдистской буффонады. Персонажи начинают изъясняться невозможными, карикатурно-изломанными, шаблонных архетипов сентенциями с абсолютно при этом серьёзной мимикой. Декорационная и костюмированная цветовая гамма для отечественного кинематографа тех лет представлена такая, что это попросту невозможно. Вопиющие колоратурные сочетания разве только не вышибают слезу из зрительских глаз, привычных к спокойно-сероватой пастели советской жизни. Все эти составляющие поднимают обладающий достаточно почтенным уже возрастом «Гараж» даже выше уровня едва ли не всех современных жанровых образчиков. Составляя внушительную конкуренцию по степени восприятия людских характеров в стеснённых, ограниченно-замкнутых обстоятельствах даже и, к примеру, не таким давним михалковскими «12»…

…«Гараж» раскрывает в полную силу из незатейливой и обыденной для любого коллектива конфронтационной ситуации бесконечно мудрую, очень симпатичную и исключительно запоминающуюся социологическую сатиру. Причём с лёгкостью настоящего Мастера с заглавной, играючи делается это не в виде надоедливого и высокомерного морализаторства, но немного шутовского и балаганного кинотеатрального спектакля. В котором скромная людская привычность и обыденность внезапно и без предупреждения оборачивается фонтанирующим смешными и подчас смехотворными противоречиями классовым срезом общественной морали. С богачами и малоимущими, с «блатными» и «партийными», с заслуженными и инициативными. И, казалось бы, что из подобного смыслового винегрета можно на выходе предпринять кроме очередной чернушной драмы? Но нет, здесь режиссёрско-авторский талант и гений позволяют обратить всё девяностоминутной феерией, остроумной и дурашливой. А схитрив и выделив каждому из задействованных персонажей и героев по личной, именной, блистательно-монологовой выходной арии, Рязанов сотворил на экране поистине невероятное, мгновенно взяв планку не просто запредельной качественности своей ленты, но превратив её в живую классику. Удивительно трогательно, словно виртуозный букетист чарующим магическим воздействием замедляющий само время и сохраняя навсегда свежим и привлекательным изящный розовый бутон, он запечатал в миниатюре саму жизнь. Бережно и ласково поместив всё созданное в миниатюрную стеклянную сферу. Позволив нам, зрителям, любоваться этим произведением высокого искусства на протяжении вот уже без малого четырёх десятков лет…

…социально и фантастически, трогательно, поучительно и безгранично откровенно…

…на экране в полный рост разворачивается высокохудожественная, сложносочинённая, серо-пасторальная и трудно отождествляемая в личностных эмоциональных измерениях эпоха излома восьмидесятых — начала девяностых. В недрах столичной свалки самообразовалась артель нищих и бездомных предводительствуемая бывшим партийным аппаратчиком, диссидентом и завсегдатаем исправительно-трудовых лагерей Дмитрием Логиновым по прозвищу «Президент» (…Валентин Гафт…). Прочее народонаселение и периодические посетители не менее колоритны и запоминаемы. Есть здесь, допустим, защитивший диссертацию еврей-скрипач Соломон (…Роман Карцев…) и прихвативший с собой на свалку древний паровоз безымянный машинист (…Александр Пашутин…). Присутствует, например, отставной участник советско-японской кампании в полковничьей папахе Семён Ефремыч Бакурин (…Леонид Броневой…) и художница-попрошайка Фима (…Лия Ахеджакова…), спасшая от голода и недоедания потерявшую память «Катю Иванову» (…Ольга Волкова…). Каковую, в свою очередь, старший сын (…Сергей Арцыбашев…) отправил в один конец к младшему, который уже пребывая в остром алкоголическом токсикозе незамедлительно в день приезда последовательно избил её, отнял в пользу сожительницы пальто и выбросил родительницу на улицу. А кроме того, имеется ещё в наличии прекраснодушно-бездомный сторож-пианист и лагерный композитор Фёдор Степанович (…Олег Басилашвили…), до беспамятства и с первого взора влюбившийся в меркантильную псевдо-ПТУшницу. Ну, и в качестве финального поселенческого ситуатива — сторожевой пёс волкодавистой наружности по кличке Лаврентий Павлович с понятно куда адресованным нарицательным оммажем…

…социально-фарсовая трагикомедия с элементами драматической фантасмагории «Небеса обетованные» Эльдара Рязанова уже с первых кадров создаёт ту самую привычную и неизмеримо ценную, удивительную и неповторимую рязановскую тёплую и солнечную, вопреки и наперекор отображаемому внутри картины времени года, атмосферу. Приносящую с собой калейдоскоп переполняющих друг друга слоёв и смыслов, равно и одинаково подходящих как для лёгкого и не обязывающего ни к чему просмотра, так и для вдумчивого критического разбора на составные производные и итоговые составляющие. Лента совсем не настолько мрачная, как того хочется автору и может показаться глядя на все эти демонстрируемые уже в заглавии хронометража уныло стылые, нарочито убогие, выпукло декадентские и морозно суровые декорации пристанища нищих. Здесь вдоволь честной необидной иронии, ненавязчивого простоватого юмора и меткой беззлобной сатиры. Отдельными моментами происходящее по-детски сумасбродно, иными местами — пронизывающе до боли в груди рутинно и повседневно. Но всегда и в каждом отдельно взятом кадре — бесконечно сопереживающе трогательно и по-настоящему умно, добродушно и душевно…

…в сущности, «Небеса…» — букет душещипательно восхитительных, немного гротескных, удивительно трогательных, разноцветно забавных, и по-комичному трагичных маленьких историй обыкновенных людских судеб. Кто-то здесь пошёл против системы и вовремя не остановился, а кому-то просто регулярно не везло. У кого-то оказались равнодушно-зловредные домочадцы-эксплуататоры, а за кем-то так и не прибыл инопланетный межзвёздный корабль, пробиваясь сквозь хлопья сказочно-голубого снегопада. Однако же Рязанову как, впрочем, и всегда удаётся даже на такой, остро-социальной пронзительной ноте не сорваться в бесчеловечное морализаторство и легкомысленно-обвиняющую недальновидность. Нарративное полотно составляется невероятно гармонично и со вседержащей главной мыслию о том, что внутренние и искренние человеческие чувства всегда выше негативного, эгоистичного наполнения и уж тем более — сугубо идеологических государственно-общественных надстроек. Кроме того, картина Рязанова, как бы это не казалось на не внимательный и поверхностный взгляд, вовсе не усыпляет обнадеживающими гарантиями невозбранно-заслуженного воздаяния, совсем и полностью наоборот. «Небеса обетованные» — не крик и возглас, но размеренный и милосердный манифест, лишённый даже намёка на непременную обязательность субъективного оценочного впечателения…

…«Небеса…» у Рязанова образца 1991-ого вышли заключительной, неспешной, нежной и полной светлой ностальгической грусти главой-эпилогом советского кинематографа вообще и персонального творчества Эльдара Александровича, как самодостаточного мастера и бесспорного обладателя неизбывного философско-визионерского таланта в частности. Это светлая и ласковая история о доброте и взаимопонимании. Рассказ о смешном и грустном, печальном и удивительном. Да, временами чрезвычайно сложно переключаться меж неожиданно сменяющими раз за разом друг друга настроенческими регистрами. Вот и получается тут скопом и смех сквозь слёзы, и радостная грусть, и тоскливое восхищение, и жизнерадостно-светлая печаль. Нарративные проходы со смешного на серьёзное и с беспечной легкомысленности на глубокий философский цинизм подчас сбивают стройный и скомпонованный внутренний ритм ленты. Но ведь и дорога к личным, собственным, овеянным грёзами «…небесам обетованным…» для каждого всегда проходит сквозь метафорические тернии и реальные преграды. Нужно лишь верить и, подобно рязановским героям, освободиться вовремя от всего нелепого груза, мучительно и постоянно тянущего вниз. Ведь никогда нет никакой окончательности в том, что мы оказались там, где оказались теперь уже раз и навсегда. Мечта остаётся мечтой лишь до того момента, когда в её реальность отказываешься верить. Потому как нет ничего настолько невыполнимого, чего хотя бы раз уже когда-то и с кем-то не случалось. И однажды оно обязательно случится. Иначе попросту не может, никогда не могло и впредь не станет быть…

…сладкая, милая, фантастическая и серьёзная быль…

…события киноленты «Вокзал для двоих» режиссёра Эльдара Рязанова 1982-ого проистекают в никогда не существовавшем советском городе Заступинске. Главный герой — пианист Платон Сергеевич Рябинин (…Олег Басилашвили…), попав в череду печальных последовательных курьёзов, отстаёт от своего пассажирского состава и заодно лишается проездных и паспортных документов. Преимущественное дальнейшее место действия «Вокзала…» — придорожный кафетерий. В котором работает и трудится официанткой героиня Людмилы Гурченко, прозываемая Верой Николаевной Нефёдовой. Гражданка оная пребывает уже слегка в зрелых годах, немного потрёпана жизнью и имеет в наличии атлетичного любовника-спекулянта Андрея (…Никита Михалков…). Вышеозначенный интеллигент Платон, в свою очередь, собирается в места не столь отдалённые вместо своей благоверной, каковая стала фигуранткой уголовного производства по обвинению в неумышленном убийстве. В течение дня импровизированная пара несколько раз попеременно встречается, прощается, ругается, мирится и в конце концов взаимно и искренне влюбляется…

…кочующие из одной городской легенды современной мифологии в другую, стереотипированные драматические увертюры урбанизированного фольклора оказываются исключительно жизнеспособны. С течением времени наслаивая на свою структурную ткань всё новые и новые штрихи, они становятся с каждой интерпретацией ещё сочнее и ещё красноречивее. И не удивительно — их немудрёная фабула проходит жесточайший отбор и обтачивается до филигранной, азбучной степени восприятия и сочувствия в горнилах самых широких людских потоков и масс. И также, нет ничего необычного в том, что именно подобные «простые» сюжеты так любимы кинематографом…

…ну вот, допустим, в конкретном «Вокзале для двоих» — некто ненароком опаздывает на свой поезд и в ходе ожидания следующего прямо, практически, на перроне находит свою настоящую любовь. Чего, казалось бы, можно измыслить и выдумать ещё проще? Рязанов же вплетает в очевидные и легко узнаваемые мотивы сверкающие нити собственного таланта, способные одним своим присутствием пленить и очаровать зрителя. Направить его в нужную автору сторону. Натурально сподвигнуть сочувствовать, сердобольничать, умиляться, хохотать и грустить единовременно. За ширмой видимой энергетики провинциальной железнодорожной станции с её бесконечным движением поездов, посадками и высадками пассажиров, беготнёй станционных служащих и составных проводников, за всеми шумными продавцами и суетливыми официантками на рязанском «Вокзале…» ярко видны характеры и судьбы обыкновенный, живых людей. Любовь и страсть, будничные трагедии и экстравагантные повседневности. На таком кино-бульоне можно было срежиссировать всё, что душе угодно. Остро-чувственную мелодраму, глубоко-психологическую мистерию или задорно-праздничную комедию. Да карнавальный мюзикл, в конце-то концов! Но Эльдар Рязанов никогда не разменивался по таким мелочам. Он, как и подобает всякому настоящему и подлинному дарованию от изящных искусств, синтезирует меж собою жанры, актёрскую игру, мизансцены и ракурсы во что-то совсем уж невероятное и неклассифицируемое. «Вокзал…» грациозно выходит за рамки обычной киноленты. Это штучный и породистый, истинной, неподдельной красоты кинопродукт. Он принадлежит не киноплёнке, и даже не своим создателям или зрителям. Такие картины — достояние если и не вечности, то уж породившей их эпохи наверняка. А в нашем случае — так ещё и пары-тройки за ней последовавших…