Downey, Gabrielle. Отзывы на фильмы

Предтеча стивенсоновской «Странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда», повесть одного из самых экранизируемых писателей русской классической литературы Федора Достоевского «Двойник», в 2013 году в руках известного британского актера и режиссера Ричарда Айоади обрела свое единственное и весьма необычное прочтение. Не представляя из себя дотошную и дословную экранизацию, а будучи скорее вольной интерпретацией, эдакой историей по мотивам, пронизанной духом произведений Достоевского, «Двойник» нетривиальными художественными методами раскрывает тему дуалистичности человеческой природы, разыгранной на фоне кафкианского кошмара полной бессмысленности жизни, отсутствия всяких перспектив и надежд в ярко воссозданном на экране иллюзорном мире полуреальности и недореальности, подчиненной логике всеобщего тоталитаризма. Предсказуемый сюжет обретает черты мощно и стильно обволакивающей зрителя своей гнетущей атмосферой, удушающим настроением картины, находящейся в межжанровом пространстве. Едва ли «Двойник» является психопатологическим триллером или мистическим детективом в чистом виде, хотя эти жанровые элементы в фильме есть; по многим своим параметрам, фильм Ричарда Айоади является с одной стороны жуткой трагикомедией о поиске своего Я в мире, подчиненном правилам мертворожденной бюрократической и корпоратократической машины, и режиссер изящно цитирует в «Двойнике» как Терри Гиллиама, так и Дэвида Линча, обходясь без эксцентрики первого и извращенных игр с сознанием второго, не опускаясь до незатейливого синефильства, и делая ленту самобытной, оригинальной и интересной вне любого кинематографического контекста, в который, впрочем, фильму придется быть вписанным априори.

Но с другой стороны «Двойник» воспринимается и как искусная притча о полной бессмысленности и абсурдности человеческого бытия, о том, что маленькому человеку так и суждено умереть таковым, тихо и незаметно, в затхлом одиночестве собственного ничтожного микромира, если он не решится таки на спасительный поначалу, но разрушительный в финале бунт. Айоади же предпочитает сохранять формальный нейтралитет ни сочувствуя, ни осуждая главного героя, сыгранного Джесси Айзенбергом; идет лишь неизбежная отстраненная констатация факта, что в человеке есть не только две стороны, а много больше, и что бунт маленького человека, разыгранный в условном мире, в мире реальном приведет еще к более ужасающим последствиям.

Из рассказа о самоидентификации маленького человека, в котором пробудилось не невольно, а добровольно, с его согласия, чудовищное зло, его же и погубившее впоследствии, вырастает мрачный вызов и обществу современному, в котором все сложнее оставаться самим собой, а излишне выпячивать собственную индивидуальность не всегда полезно для общего состояния здоровья. В конце концов, что из себя представляет современный мир — более виртуальный, чем реальный? Набор очевидных истин, нарочитой лжи, лживой правды и полуправды, мир корпораций и всеобщей свободы, которой стало так много, что хочется уже ее поменьше. Извилистые лабиринты новой-старой реальности, продемонстрированной Ричардом Айоади, очень похожи и на сознание большинства людей ныне: все путано, темно и мрачно. И двойник, этот призывающий к провокациям доппельгангер, почти ты, но, увы, не ты, оказывается на деле намного безобиднее оригинала, в душе которого давно Сатана устроил свой последний и самый блестящий бал.

боящийся спойлеров да не читает
жанр: говорят триллер и ужасы. я не поверила

2008 год. Генри Кавилл ещё не снимался в блокбастерах, Фассбендер вот-вот попадет в бесславные ублюдки, а брат Майкла Скофилда скоро отбегает свое. и пока эти светлые моменты не случились в их жизни, они собрались на съемочной площадке вот этого, с позволених сказать, триллера. брату Скофилда досталась роль орущего старшего брата (что правильно, ибо больше он ничего не цмеет), Фассбендеру роль главной бабайки, а Кавилла наградили поступками в подобных фильмах обычно достающимися истерично визжащим девицам, которые обычно в ужастиках по причине хронического идиотизма не выживают, но кинематограф несправедлив и герой Кавилл а не только выжил, но и активно намекает на возможность сиквела, триквела и прочих фигиквелов. первые полчаса скрашивает только появление Фассбендера в черно-белом. когда без предупреждения происходит скачок во времени и начинается это бешеное мельтешение, мне захотелось сделать монтажеру монтаж рук к тому месту, из которого у него они растут на самом деле. потом я долго размышляла над жестокостью советчика, обещавшего мне триллер на поржать, пока наконец не появился главный бабайка и не началась такая феерическая хрень, что любо-дорого. я даже каждые 5-10 минут на паузу ставила, чтобы не переборщить с концентрацией увиденного идиотизма.
нафига эта роль сдалась Фассбендеру я так и не поняла. в этих замотках, заставляющих нервно дышать любую следящую за модой мумию и и с бельмами на глазах можно было снять любого. хоть соседа дядю Васю, уж неразборчиво пошептать себе под нос ахалай-махал ай, сим-салабим - для этого актёрских академиев кончать не надо. а обошлось бы такое актёрство в сущие копейки и Фассбендер бы не марался об этот феерический бред. собственно это и есть истинный жанр фильма: феерический бред и хрень.

смотреть только ради прикола. ради прикола смотрится весело, особенно если промотать всю часть истории где Кавилл и брат Майкла Скофилда натужно изображают драму.