В очередной раз Островского сняли в три раза длиннее, чем надо. Должен быть в режиссуре чеховский стиль, короче, господа, короче!

Но всё равно фильм отличный. И, прежде всего, в том заслуга Яковлевой.

Нет, остальные актёры тоже замечательные, что в главных ролях, что в эпизодах. Гундаревой очень идет её роль. Смоктуновский не раздражает)) Садальский всегда убедительно гармоничен в роли хлыщей-мерзавцев. Из Ташкова получился весьма неплохой Ераст. Табаков, Невинный, Смоктуновская, Дмитриева - каждый на своём месте, не к кому придраться.

Но Яковлева - просто королева.

Из персонажа повышенной духовности (которую низкие люди типа меня склонны расценивать как ранний делириум вперемешку с врождённой идиотией) она слепила совершенно прекрасную, трогательную спящую барышню, в последнюю минуту фильма стремительно расцветшую в нормальную женщину. И не было в этом ничего внезапного. Двухсерийное развитие бутончика в розу. Никакой слащавости, неземной святости и истеричности - Яковлева создала Веру Филипповну, в которую можно и нужно влюбиться. Которая сама по себе аутентична любви. Потому что земная, живая, настоящая. Только пока спит.

Бережная, чудесная экранизация пьесы с отменным актёрским составом. Рекомендую всем любителям русской классики.

Домашний (кино)театр

Неудачная идея вообще экранизировать пьесы, а Островского – в особенности! Оставили бы его для театра! Там изначально зритель приходит обманываться, он готов к этому. Кино – искусство другого рода. Здесь не раздаются аплодисменты после каждой определяющей тему реплики, и артисты не раскланиваются перед антрактом. В театре фальшь заложена изначально, в кино подобный приём не проходит. Сразу начинает пахнуть нафталином. Характерная особенность театра – образы, вырубленные топором. Аполлинария Панфиловна – типичная хамоватая приживалка, Потап Потапыч Каркунов – богач-сумасброд, Ераст – обольстительный сердцеед. Все до крайности предсказуемы и неинтересны. Не говоря уж о богомолке Вере Филипповне, такой приторно-сладкой и правильной, что стошнить может от изрядной насыщенности. Знает дамочка себе цену, и мне представляется весьма себе на уме. Вот нисколько не поверил я в её ангельскую непорочность. Как оказалось, правильно! Приказчика-то она отнюдь не отвергла, и в комнату к нему, однако, вошла. А уж, то, что она сказала умирающему старику!.. Это уж совсем ни в какие рамки! Где же её хвалёное благородство? Где человеколюбие? Ну обманула бы, раз такая сердобольная! Так, нет! Как сдохнешь – сразу пущусь во все тяжкие! Во какова! Достойная мадам, нечего сказать!

Только «Жестокий романс» Рязанова достоин внимания из всех многочисленных экранизаций русского драматурга. Остальное – скучно, не впечатляет.